Истоки современной политической мысли. Том 2. Эпоха Реформации - стр. 74

Такие трактовки духовной и мирской власти подразумевали полное отрицание папской власти. Следующим очевидным шагом были прямые нападки на папство. Именно так выстроена аргументация Гардинера, с этого же начинают свои трактаты Фокс и Сампсон. Фокс подробно разбирает идею папской супрематии, указывая, что она породила «ложные традиции», не имеет никаких оснований в Писании и, таким образом, не имеет «силы по закону Божьему» (Foxe 1548, fos 6, 21). Гардинер прослеживает происхождение ошибочной веры в папскую супрематию и настаивает, что «супрематия Церкви Рима в прошлые времена» была всего лишь отражением ее доминирующей роли «в деле проповедования слова Божьего» и «попечения и заботы об имени Христовом» (Gardiner 1930, p. 151). Поэтому полагать, «что Бог сделал епископа Рима главным в том, что касается любой абсолютной земной власти», значит путать все на свете (p. 155).

Если юрисдикции, на которые притязает папство, были «узурпированы», из этого следует, что отношения между каноническим и общим правом трактовались неправильно. И это последний вывод, который делают все три автора. Обсуждая властные полномочия Церкви, канонисты традиционно различали potestas ordinis и potestas jurisdictionis. Правильность этой дистинкции продолжают признавать и апологеты Реформации Генриха. Больше того, их, как правило, устраивает, что potestas ordinis – власть наделения благодатью через освящение и таинства – может осуществлять только член Церкви, имеющий духовный сан[50]. Но когда они обращаются к potestas jurisdictionis, то предлагают совершенно новое определение терминов. Канонисты обычно разделяли этот аспект полномочий Церкви на jurisdictio poli, связанную главным образом с помощью в достижении спасения, и jurisdictio fori, включающую все законодательные, судебные и принудительные функции Церкви. Фокс, в частности, прослеживает историю jurisdictio fori как отдельной «папистской власти» и дает примеры процесса, в результате которого первые каноны Церкви в конце концов принимались в виде законов и тем самым начинали посягать на мирские полномочия средневековой Империи (Foxe 1548, fos 36–41). Все эти авторы затем переопределяют термины, используемые для описания этих полномочий, и применяют терминологию канонического права против самих ортодоксальных канонистов. Это хорошо видно на примере концепции Гардинера. Гардинер предлагает новое толкование potestas jurisdictionis сразу после защиты супрематии короля в Церкви. По словам Гардинера, его точка зрения, возможно, «вызовет беспокойство у некоторых людей», поскольку противоречит общепринятому юридическому разграничению «правления государя и правления Церкви», согласно которому государь должен править мирскими, а Церковь духовными делами» (Gardiner 1930, p. 103). Однако, настаивает он, вера в две отдельные и параллельные юрисдикции является «слепой дистинкцией и ничего не проясняет» (p. 105). Гардинер допускает существование отдельной сферы духовного