Виктор Петрович Астафьев. Вологодский и красноярский периоды творчества (1970–2001) - стр. 5
Действующие лица: корреспондент газеты, технорук, «бывший», тракторист.
Языковые и стилистические особенности. Основное художественное повествование ведется от первого лица. Притча, вписываемая в структуру произведения, – от третьего лица.
Одним из способов субъективации авторского повествования является перемещение точки зрения не в сферу отдельного персонажа, а в сферу сознания изображаемой среды (достаточно заметно на примере причти, которая словно «поглощает» слушателей в отдельный мир). Лексические средства (эпитеты, метафоры, устойчивые народные выражения), используемые для реальности отображения этой среды, соответствуют «образным» и «пространственным» характеристикам, представляют собой, по сути, жаргонизмы: барак без последнего, трехъярусные нары, подстилка из опилок, харчишки. В тексте произведения традиционно использование диалектной и просторечной лексики (полозья, дощаная избушка, бойкоязыкие, чертыхнулся, околевай, дребезжала, раскочегарили), устойчивые образы и выражения (мать-перемать, олух, «прощай молодость», чудо технической мысли, передовой опыт). В тексте присутствует несобственно-прямая речь, короткие диалоги, народные изречения.
Смысл названия рассказа прямо отсылает к притче о «бараке без последнего», где повествуется о том, как каждого лагерного заключенного, последним выбежавшим из барака на работы, расстреливали: Придумали братья для братьев барак без последнего. Изобретение сие просто, как и всякое гениальное изобретение: кто последним из братьев выходил на работы – того убивали.
7. «Без приюта», рассказ
Рассказ включен в книгу 2 «Последний поклон», выходившую в столичных и периферийных издательствах. Включен в полное собрание сочинений в 15 т. (Астафьев В. П. Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 4).
Автобиографический рассказ отражает период жизни В. П. Астафьева в Игарке до его определения в детский дом (1936–1937). Тональность повествования задана эпиграфом – русской пословицей: Доля во времени живет, бездолье в безвременье. Повторяющаяся приставка «без» («бездолье», «безвременье») укрупняет драму этого периода жизни Вити Потылицына и делает ее беспредельной и универсальной. Конкретное художественное время рассказа – 1–2 зимних месяца, оставленного отцом, мачехой, родственниками подростка Вити на «бездолье». Однако этот непродолжительный период разрастается до «безвременья», которое становится мучительно тягучим и драматичным для одинокого мальчишки.
Линейно развертывающийся сюжет подробно воспроизводит перипетии жизненного «бездолья» Вити. Одинокая жизнь в подвале заброшенного драмтеатра, где только мыши радуют его своим шуршанием; драка и грубость в ненавистной школе; воровские вылазки за пропитанием с приятелем-беспризорником; набеги милиции, угрозы и преследования. Тяжкое отчаяние испытывает герой в своем «бездолье»: