Венецианская дева - стр. 12
А вот Хэйвуд Лэнгли располагался где-то между Бентоном Каннингемом и Флемингом... Хотя, что лукавить, его бы могло в этом списке и вовсе не быть, веди о себя с девушкой по-другому: мягче, терпимее. Он же, будто нарочно, выводил её из себя самим своим видом, равнодушным, высокомерно-презрительным, и вёл себя так с первого дня её появления в Лодже.
Она помнила, как впервые приехала в Даннингтон и, выходя из кареты, заметила молодого мужчину, которого в первый момент приняла за своего будущего супруга... Сердце дернулось, во рту пересохло. И только секунду спустя Джемма вспомнила, что молодой Фаррел умер от лихорадки, и она станет женой отца, а не сына. Вот он, Фергюс Фаррел, стоит подле молодого мужчины с приветливой улыбкой на лице... Сам его спутник не улыбался. И глядел на нее очень мрачно... Казалось, сгинь она по дороге, был бы счастливее некуда.
Неприятный субъект! И вынеся такой приговор, она сделала вид, что и вовсе не видит его. И «не видела» все эти годы, изображая полнейшее равнодушие, напускное, конечно…
– Госпожа, наконец вы вернулись! – воскликнула Алин, служанка Джеммы, едва завидев её на тропинке к Лоджу. – Я ждала вас, чтобы сказать: господин Фаррел искал вас. Просил привести, как можно скорее! Мы опасались... – она потупила взгляд, – что он умирает и... Вы не успеете.
– Мой муж не умрет, – твердым тоном припечатала Джемма. – Чтобы я даже не слышала подобных речей.
Служанка кивнула.
– Да, госпожа. – Но уверенности хозяйки в данном вопросе она явно не разделяла.
Джемма же, на ходу скинув плащ на руки Алин, поспешила к покоям супруга. Тот, совсем исхудавший, с пергаментной, будто высохшей, кожей, лежал в огромной постели, казалось, в ней растворившись. Она с трудом различила его бледную кожу среди белых, накрахмаленных простыней, и ужаснулась невольно... Надежда, вспыхнувшая в ней после посещения Мерит, вдруг истаяла, растворившись в жестокой реальности.
Ферюс Фаррел был совсем плох.
Ярким пятном на его осунувшемся лице выделялись лишь посиневшие губы, будто вымазанные ягодами черники.
– Здравствуй, Фергюс. – Джемма быстро взяла себя в руки и присела на стул у кровати, стиснув руку мужа в ладонях. Она была едва теплой и сухой, как пергамент. – Как твое самочувствие? Выглядишь хорошо.
– Обманщица, – пожурил её муж, едва шевеля неподатливыми губами. – Выгляжу я отвратительно. И зеркало ни к чему, чтобы знать это точно! Где ты была? – осведомился с беспокойством. – Мне сказали, что ты ушла рано утром.
Джемма хотела было солгать, но подумала, в этом нет смысла: когда придет Мерит, Фергюс все равно все узнает.