Святитель Тихон Задонский - стр. 4
В 1740 г. в Новгород переведен был Вологодский епископ Амвросий Юшкевич. Он немедленно вызвал из Киева ученого монаха Иннокентия Мигалевича и поручил ему устроить семинарию в Новгороде. В тот же год семинария приведена была в порядок, снабжена достаточным окладом и из архиерейского дома переведена в монастырь Святого Антония Римлянина. Из большого числа учеников выбраны были только надежнейшие, остальные уволены. Лучших 200 учеников определили на казенное в семинарии содержание. В число казенных учеников попал и Тимофей. Впрочем, и с принятием Соколовского на казенное содержание материальное положение его много лучше не стало. Ему приходилось опять терпеть большие нужды. Так, чтобы удовлетворить свою любознательность, которая постоянно требовала себе духовной пищи, он нередко жертвовал телесным довольством. Чтобы прочитать полезную книгу, от которой не отрывалось его внимание или которую не удавалось прочитать днем, в часы классных занятий, он должен был нередко просиживать целые ночи. Вспоминая на покое об этом времени, святитель говорил: «В семинарии я начал продолжать учение на казенном коште[3] и терпел великую нужду, по недостатку к содержанию себя; и так бывало, когда получу казенный хлеб, то из него половину оставлю для продовольствия себя, а другу половину продам и куплю свечу, с нею сяду за печку и читаю книгу…»
Эти достойные всякой похвалы качества молодого воспитанника семинарии – прилежание и любознательность – соединялись со строго благочестивым настроением его души и отличали Тимофея от прочих товарищей. Соученики Соколовского чувствовали особенность его жизни и высокое нравственное превосходство, но вместо того чтобы соревновать ему, как следовало бы, они, как обыкновенно бывает с легкомысленными юношами, детьми богатых отцов, только смеялись над ним. Они брали лапти и, махая ими перед Тимофеем, приговаривали: «Величаем тя…» Как ни кажется эта шалость ребяческой и глупой, тем не менее, она заслуживает того, чтобы о ней было упомянуто, так как предчувствие товарищей действительно впоследствии оправдалось. Им пришлось кадить ему настоящим образом, уже не в шутку, а серьезно.
При таком неутомимом прилежании даровитый ученик Соколовский показывал значительные успехи в изучении семинарских наук и потому беспрепятственно был переводим из одного класса в другой по той мере, как открывались новые классы. Так, год он учился синтаксису, год поэзии, четыре года риторике, а вместе и греческому языку. Затем, с 1746 г., поступил в философский класс и учился философии, через два же года перешел в богословский класс. Но так как наставник богословия вскоре умер, и этот класс был закрыт, то ученики опять должны были слушать философский курс, читанный новым наставником, вызванным из Киевской академии – рассадника ученых тогдашнего времени. Так продолжалось до 1750 г. В сентябре же этого года Тимофею Соколовскому поручено было преподавание греческого языка. Одновременно он начал слушать курс богословия у ректора семинарии. Сначала ему почему-то не было назначено жалованья, тогда как другие учителя из учеников жалованье получали. Поэтому в июне 1751 г. он подал прошение к Преосвященному Стефану (в Петербурге), в котором просил определить ему жалованье, «какое его архипастырской воле угодно будет и оное, за прошедшую сентябрьскую и январскую треть, выдать». Преосвященный Стефан, сделав справку о прилежном исполнении Соколовским его ученических и учительских обязанностей и получив удовлетворительный ответ, в том же месяце положил резолюцию: «производить как денежное, так и хлебное (жалованье) против нижней латинской школы учителя, из учеников определенного и из означенного им месяца и числа заслуженное выдать».