Солнечные дни - стр. 40

– У нас в холодильнике твоё любимое молоко стало вонючим, как скисшая ослиная моча. Лучше его не пить

– И не собиралась.

– Купи завтра пару литров свежего, лучше пастеризованного, ну ты лучше меня знаешь какого.

– Зачем?

– Не понял. Это же твоя любимая еда. Гречка, молоко и овощи.

– Не хочу.

– Разонравилось?

– Да, разонравилось. Ещё вопросы будут?

Пожав плечами, я вернулся к своим бутербродам. У Насти произошло извращение вкуса, и отказ от молока стал только началом.

Обычно спал я до всех этих событий хорошо. Лёг в одиннадцать – встал в семь. Как автомат. Ночью не просыпался. Кошмары подпортили статистику ночного отдыха – два раза стабильно вставал и шёл в туалет или на кухню. Прям как в рекламе. Не помню, что в тот раз послужило поводом к пробуждению. Открыл глаза – темно. Жены рядом нет, но на кухне слышу – шурудит. Встал, пошёл к ней.

В подсветке, льющейся из главной камеры холодильника, прямо на полу, на корточках, сидела сжавшаяся в комок Настя. Её руки закрывали рот, издававший приглушённое чавканье. Кто хоть раз отдыхал в деревне, имеет представление с какими звуками свиньи жрут отруби. Очень похоже. По её подбородку, облепленному белыми катышками жира, стекал тёмный сок. Подойдя поближе, я рассмотрел, что это она с таким аппетитом уплетает за обе щеки. Мясо, сырое мясо, порезанное на куски для гуляша и оставленное в холодильнике до завтра.

– Настюша, ты с ума сошла?

Она стрельнула на меня злыми глазами и, взяв из миски ещё один кусок, запихнула его в рот. Сделала как будто назло. Не похоже на неё, совсем не похоже.

– Прекрати немедленно! Тебя же стошнит.

– Отстань. Мне нужно, ты ничего не понимаешь.

Взяв её подмышки, мне удалось оттащить Настю от холодильника. Она сопротивлялась, пару раз мне от неё прилетело. Её ладони колотили по моим плечам, попадая в основном по лицу и при этом она урчала, как рассерженная кошка, сучила ногами. Правая ступня её ноги угодила по дверце, выбила из неё полку и на пол посыпались пакеты майонеза, бутылки кетчупа и минералки. Настя выгнулась так, что у неё захрустела спина, она отчётливо сглотнула – "Угммм" – наполовину пережёванный кусок мяса и успокоилась. Насытилась.

– Пусти, – потребовала она.

Я послушался. Жена встала и, будто ничего не случилась, ушла в спальню. Убираться на кухне пришлось мне. Списать её поведение на странности желаний беременных женщин не смог бы и доктор Фрейд, а я уж и подавно. Я молился лишь об одном, желая всем сердцем, чтобы ребёнок родился нормальным. После этой ночи она продолжала покупать сырое мясо и втайне от меня его есть (жрать). Пластиковые подложки из супермаркета с соответствующими надписями регулярно появлялись в нашем мусоре. А так как выносил помойное ведро теперь всегда я, то догадаться не стоило труда – откуда они там брались.