Предпоследняя правда - стр. 5
– Вот что я скажу, – сказал он неожиданно для самого себя. – Я люблю свою работу. Да ничего другого у меня и нет. Не это же… – Он взмахом руки обвел комнату, белесый туман за окном.
– Вроде наркотика, – задумчиво сказала Коллин.
– Да, – кивнул Адамс. – Используя архаичное выражение, ты верно впилилась.
– Тоже мне лингвист, – нежно улыбнулась Коллин. – Не «впилилась», а «врубилась». Может, тебе все-таки стоит обратиться к услугам этой машины.
– Нет, – без раздумья откликнулся Адамс. – Ты была абсолютно права. Я попытаюсь сделать все своими собственными руками.
С минуты на минуту кто-нибудь из слуг принесет ему чистую белую бумагу; он точно знал, что она где-то есть. А если и нет, он может выменять ее на что-нибудь у соседа, слетать в сопровождении свиты оловяшек в соседнее с юга поместье, на виллу Ферриса Гранвилла. У Ферриса точно есть бумага. Он рассказал на прошлой неделе по открытой видеолинии, что пишет – прости господи – свои мемуары.
Что бы это слово ни значило.
Глава 2
Время ложиться спать. Так говорили часы, но кто его знает, может быть, питание снова отключалось, вот на той неделе электричества не было почти целый день, так что часы могут врать на много часов. Возможно, уныло подумал Николас Сент-Джеймс, в действительности время не ложиться, а вставать. А его метаболизм, даже после стольких лет, проведенных под землей, не говорил ему ровно ничего.
В общей с соседями ванной их гнезда 67-В муравейника «Том Микс»[4] текла вода: его жена принимала душ. Тогда Николас сам поискал на туалетном столике, нашел ее наручные часы и посмотрел. Те и другие часы сошлись во мнениях, так что время было правильное. И все же сна не было ни в одном глазу. Конечно, это все Мори Суза, мысли о нем не оставляли Николаса ни на минуту, хищно вгрызались в мозг. Вот так, наверное, чувствуешь себя, подхватив пузырную чуму, когда эти вирусы бешено размножаются и заставляют твою голову вспухнуть и лопнуть, как надутый воздушный шарик. «Может быть, я болен, – подумал Николас. – Серьезно, без всяких шуток, какие уж тут шутки. И даже больнее, чем Суза». А Мори Суза, главный механик их муравейника, которому уже хорошо за семьдесят, умирал.
– Я все, – крикнула Рита из ванной. Но вода продолжала течь, и она не выходила. – Я в смысле, что ты можешь зайти и почистить зубы или положить их в стакан с водой, или что уж ты там с ними делаешь.
«Что я делаю, – подумал он. – Важнее, что я уже сделал, подхватил пузырную чуму… наверное, этот последний оловяшка, присланный нам на ремонт, был плохо деконтаминирован. Или подхватил вонючую сухотку». Мысль заставила Николаса зябко поежиться – это только себе представить, что твоя голова усыхает, сохраняя карикатурное подобие лица, до размеров пинг-понгового шарика.