«Порог толерантности». Идеология и практика нового расизма - стр. 99

. При этом Европа отождествляется с «западной цивилизацией», которая противопоставляется «восточному деспотизму» и «африканскому варварству». Западные антропологи прозорливо усматривают в этом скрытый расизм[683]. И действительно, биолого-генетические факторы неизменно привлекают внимание Новых правых, и среди их излюбленных авторов фигурируют А. Дженсен, Г. Айзенк, Р. Гернштейн и даже Ваше де Ляпуж и Л. Вольтман[684], хорошо известные специалистам как сторонники расовых концепций.

Мало того, зовя людей назад к патриархальному быту, Новые правые поступают наперекор бурно развивающейся в мире тенденции к урбанизации и не хотят мириться с ее размахом. А ведь, по данным ООН, к началу XXI в. около половины населения мира уже жили в городах. В высокоразвитых странах городское население достигало 80 %, в странах Латинской Америки и Карибского бассейна оно составляло 75 %, в арабском мире – 56 %, в Азии и Океании – 35 %, в Субсахарской Африке – 34 %. И, по оценкам экспертов, эта тенденция будет нарастать[685]. Другое дело, что современная городская жизнь порождает новые сложные проблемы: социальное расслоение, бедность, нехватка благоустроенного жилья, деградация окружающей природной среды и т. д. Однако в наше время многие люди стремятся в города, и остановить этот поток, похоже, никому не удастся. Города же становятся новыми очагами культурной мозаики. Между тем Новые правые хотели бы законсервировать традиционные этнические культуры и пожертвовать социальным и экономическим прогрессом во имя «культурной самобытности»[686].

Не менее очевидно, что многие лозунги традиционализма заимствованы Новыми правыми у Старых правых[687]. Известно, что ностальгические чувства как европейских, так и русских консервативных направлений (например, евразийства) довоенного времени, как правило, были обращены к местному средневековому прошлому[688]. Это была тоска по средневековой Европе с ее феодальной иерархией, в обоснование правомочности которой немалый вклад внесло христианство. В этом смысле чувства ортодоксальных правых гораздо больше соответствовали реальности, чем мифы о дохристианском прошлом, культивируемые Новыми правыми. Действительно, прославляя местные дохристианские культуры и бездумно обличая христианство, Новые правые, похоже, готовы отказаться от всего культурного багажа, накопленного Европой за последние 1500 лет. Ведь можно ли представить себе Баха, Рембрандта, блестящие достижения средневековой архитектуры и даже основы современной науки без христианства? А если отбросить все эти достижения как производные от христианства, то о какой культуре вообще рассуждают Новые правые? О первобытной культуре, вовсе не знавшей тех этнических образований, которые они стремятся защищать и сохранять? Да и расцвет социальной иерархии, которую так превозносят Новые правые, приходился именно на эпоху Средневековья. А трехчастное деление первобытного индоевропейского общества, во-первых, являлось не более чем зачатками иерархии, а во-вторых, было связано прежде всего с идеологическими представлениями, суть которых еще нуждается в дополнительном анализе. Ведь эта структура, реконструированная по лингвистическим и фольклорным данным, могла выражать главным образом некую идеологическую схему