Поговорим о депрессии. Признать болезнь. Преодолеть изоляцию. Принять помощь - стр. 44
Часть моих собеседников, чьи рассказы я приведу в следующих главах, воспринимают депрессию главным образом как разновидность психического расстройства. В моем случае она всегда имела и телесный компонент. Мне виделось, что мой ум каждый день изобретал способы мучить мое тело. Сегодня мог терзать «комок в горле». Завтра – боль в груди, которую легко можно было принять за сердечный приступ. В другие дни могла изводить свинцовая тяжесть в глазах, раскалывающаяся голова, ноющая боль в щеках, дрожь в руках и ногах или даже всё вместе взятое. В самые тяжелые дни я всё время неотступно следил за своим телом, каждую минуту прислушиваясь к нему, чтобы понять, стало ли мне лучше или хуже.
При этом я был бесконечно одинок. Вокруг меня все мирно, жизнерадостно и весело занимались повседневными делами. Я обижался на них за то, что им так легко живется, и чувствовал себя эмоционально совершенно отчужденным. Я злился, потому что они никак не могли понять, что я испытываю. Само их присутствие только усиливало во мне чувство изолированности. Я никогда не имел серьезных суицидальных побуждений, но в мешанине тех дней и ночей у меня часто возникало ощущение, что моя жизнь не стоит того, чтобы ее длить. В некоторые дни, правда, случались просветы и пробуждалась хрупкая надежда на то, что еще можно выскочить из трудного положения, однако по сути я просто тянул лямку, чувствуя себя еле живым.
В своем рассказе я опускаю все испробованные мною терапевтические средства, начиная от семинаров, посвященных целостному здоровью, до уикендов, сочетавшихся с обучением «реакции релаксации»[76]. Следует, однако, упомянуть, что я посетил нескольких терапевтов. Первым из них была дама со степенью доктора клинической психологии. Поскольку я сам причастен к науке и высоко ценю всевозможные интеллектуальные предприятия, мне показалась интересной перспектива стать «археологом» собственной биографии. Кроме того, я надеялся, что, поняв те обстоятельства моего детства, которые нарушили мою психику, я тем самым исцелюсь. Под руководством терапевта я проделал несколько интересных упражнений – в частности, просматривал старые фотоальбомы с целью побудить себя к размышлениям о разных перипетиях собственного детства. В итоге это не избавило меня от скверного самочувствия, и я перестал ходить к этой даме. Я обращался к другим психотерапевтам, считая, что ключ к переменам в том, чтобы найти «правильного врача». После ряда попыток отыскать спасителя я устал пересказывать собственную биографию и основательно усомнился в продуктивности разговоров как способа решить проблему. Каждое новое терапевтическое предприятие начиналось с надежды и заканчивалось разочарованием.