Осторожно, двери открываются - стр. 46
С выражением счастья и превосходства танцор обратил свои глаза к любимой.
– Ну, как?
Она растерянно посмотрела на то, как тяжело поднимались его плечи. Плохо.
– Неплохо, – Таня закивала в подтверждение своих слов, – только движения слишком расхлябаны. Ты делаешь всё смазанно. Это усталость. И бёдра твои… Они опять смотрятся пошловато.
– Вот как? – парень вытер полотенцем лоб от пота. Брови грозно опустились почти на переносицу и танцор стал похож на Мефистофеля. – Опять в тебе говорит долбаный хореограф из Вагановки: строгий, нудный и очень консервативный. Кончай такой быть, а. И да, это не усталость, а лёгкость, которой требует роль, – Лёша достиг пика своей раздражительности, разглядывая свою неотразимость в одном из зеркал. – По факту есть какие-то замечания?
Таня открыла было рот, чтобы упомянуть сбитый ритм и ошибки в элементах. Но это было не мыслимо – что её услышат.
– Нет, ты прав. Это, наверное, я устала. Поеду спать.
Её учили быть честной. С самой собой. Ей в ухо кричали, чтобы она не смела себя обманывать – всё было плохо, давай ещё. Но когда нужно было оценивать других, у Тани не было иного выбора как соврать. Нет, она уже не должна была говорить дурно о других. Или хорошо, или ничего.
– Точно не посмотришь ещё раз? – Лёша обернулся и подмигнул своей бывшей партнёрше по сцене.
Он подумал, что она подмигнула в ответ, но это был лишь нервный тик.
– У тебя всё хорошо, Лёш. Только долго не танцуй, тебе рано вставать.
Вслед привычней было бы услышать «спокойной ночи». Но не в этой квартире. Не сейчас. В глубоко голубых глазах была занятость собой. Теми самыми бёдрами. Обидой на замечание. Смазанность. Да, что она понимает? Спать? Пускай идёт. Нравится так скучно жить? Пускай живёт. Пока Таня двенадцать минут будет высаживаться с кресла на кровать, Лёша будет снимать свой танец на телефон. Мысленно бежать к кому-то, кто от его танца задохнётся в слепом восторге. Он будет улыбаться от комплиментов, думать, что на сегодня и правда стоит закончить себя изнурять. Будет нежно ворковать перед сном. С кем-то очень близким, кто танцовщицу в кресле обогнал на раз.
Тая легла в кровать и холодная ткань одеяла мгновенно окутала её напряжёное тело. День тяжёлый. Долгий. Сегодняшний вечер был начат тяжело и точно так же заканчивался. Пару часов назад, в ожидании когда подъедет Алексей, Таня всё-таки первый раз за день закурила, выдувая дымок подальше от Юры. Они сидели перед памятником Карлу Марксу: впереди Большой театр, там сегодня опера, слева правительственный кортеж пролетел на всех парах, справа машины встали в затор и никуда не торопятся. А прямо рядом, совсем близко, тихо, на пониженном тоне, курьер задал вопрос, который висел в его памяти с их первой нелепой встречи.