«Недаром помнит вся Россия…» Бородинское сражение в историческом сознании русских и французов (по следам 200-летнего юбилея) - стр. 26

План сражения, намеченный Наполеоном, также сопровождается критическим отзывом Чандлера, который счел замысел французского императора чересчур прямолинейным. «В этом плане, – писал британский историк, – не было никаких особых тонкостей; он состоял из серии мощных ударов против русской линии, которая при благоприятном исходе будет прорвана в одном или нескольких местах. Если бы Наполеон уделил больше внимания тактическому обходу русского левого фланга, исход сражения мог быть гораздо более удовлетворительным для него. Однако у него было так мало времени, что он отбросил все тонкие решения. Бородино должно было быть сражением на измор, где победа достанется грубой силе». Поведение Наполеона в день сражения также получило весьма низкую оценку Чандлера, обнаружившего у французского императора настоящий кризис дееспособности: «В этой битве он не проявил своих сильных сторон; его штаб поражался, видя его столь поникшим и апатичным. Весь день он не делал попыток тронуться с места, чтобы все видеть своими глазами. Вместо этого он пребывал в каком-то сонном состоянии на своем шевардинском командном пункте, выслушивая доклады и непрестанно требуя перепроверки полученных новостей. Нездоровье и накапливавшаяся усталость все тяжелее сказывались в нем. Несколько лет тому назад он сказал: «У каждого есть свое время для войны»».

Впрочем, и активность М. И. Кутузова не была высока. По словам Чандлера, «Кутузов также не руководил активно операциями русских на всем протяжении битвы. Большую часть времени внешне он проявлял мало интереса к тому, что происходит, и выказывал удивительно мало инициативы. Он оставлял своим командующим армиями почти все решения и лишь высказывал свое общее одобрение или несогласие с их предложениями, которые они представляли ему». Такую спонтанную децентрализацию русского военного управления в разгар генерального сражения и прочие «ошибки», допущенные «старшими военачальниками», пришлось исправлять русскому солдату. Чандлер считает, что «спасло русскую армию упорство, храбрость и стойкость простых солдат». Он особо похвалил ратников Московского ополчения, сражавшихся на русском крайнем левом фланге против корпуса Ю. Понятовского. Бой шел за курган восточнее Утицы (победа в этом бою открывала войскам Наполеона путь в тыл русских армий, но даже конечный отход русских носил организованный и планомерный характер). Британский историк признал, что «московские ополченцы, очевидно, были стойкими воинами».

Исход Бородинского сражения Чандлер изобразил как фактически ничейный: «С обеих сторон медленно замерла стрельба, и оба измученных войска остались стоять лицом к лицу. Двенадцать часов непрерывного сражения дали французам только одну милю земли (…) Хотя формально Бородинское сражение и было победой французов, его нельзя представить той решающей битвой, которой так желал Наполеон. Оно наконец открыло дорогу на Москву и сделало захват французами Кремля практически реальностью, но то, что Кутузову удалось отвести 90.000 солдат с поля боя в хорошем порядке, означало, что военное могущество России отнюдь не уничтожено». Итак, «формально» признав победу Наполеона, Чандлер тут же оговорился: русская армия отступила «в хорошем порядке», а Россия сохранила свое «военное могущество». Данные о потерях сторон, приводимые Чандлером, так же, как и отвоеванная французами «одна миля земли», не являются свидетельством победы Наполеона. Потери французов убитыми и ранеными составили от 30 тыс. до «почти 50.000» – по данным «некоторых специалистов» (т. е. Чандлер допускает вероятную правдивость и этой цифры); потери русских – «по меньшей мере 44.000 воинов». Автор привел следующие потери в рядах командного состава наполеоновской армии: 1 маршал (Даву) ранен; убито и ранено, как минимум, 14 генерал-лейтенантов, 33 генерал-майора и, согласно французским спискам, 32 штабных офицера, 86 адъютантов, 37 командиров полков. Наконец, «в целом потери с обеих сторон составили почти 30 % от их численности». По словам Чандлера, «хотя Наполеон по своему обычаю пытался представить результат как значительное достижение, у него были достаточные причины для горького разочарования». Перед сражением французский император выражал уверенность в победе, но особенно желал захватить большое количество пленных, чтобы сделать свою победу окончательной (т. е. разгромить русскую армию). «Но в этом отношении Бородино дало очень скудный результат», – констатирует Чандлер. Французам досталось 700–800 пленных и 20 «разбитых пушек». Признавая «победу» Наполеона «неполной», историк резюмировал: «Поэтому, хотя Бородинское сражение открыло французам дорогу на Москву, оно было лишь формальным триумфом для французского оружия, оно не принесло мира». Иными словами, политический замысел Наполеона, заключавшийся в разгроме русских войск и принуждении России к заключению выгодного для Франции мира, потерпел провал. Критикуя Наполеона за военные просчеты, Д. Чандлер, однако, не относил к числу таковых неоднократные отказы императора Франции «добавить в трудные моменты войск из гвардейских резервов» и даже считал, что эти решения «в целом были глубоко продуманы. Наполеон всегда помнил, что от французской границы его отделяют 1200 миль, и, следовательно, считал необходимым, чтобы его последнее крупное соединение осталось бы целым – так требовало благоразумие». В итоговой оценке действий русских войск британский историк отмечал наличие как просчетов, так и разумных шагов русского командования (использование всех без исключения резервов он, как это ни парадоксально, относит именно к категории правильных действий), а также прославлял великий подвиг русских солдат. «Вполне естественно, – писал он, – что и русские тоже допустили ряд ошибок, несмотря на которые они все же выжили (…) В отличие от Наполеона русские своевременно ввели в бой все имевшиеся резервы. Русские пехотинцы держались за брустверы своих наспех сооруженных укреплений буквально до последнего вздоха. Малое количество пленных – еще одно доказательство бесконечной храбрости и высокого морального духа русских солдат.