На обочине - стр. 69

– Дай бог, вразумил, – тихо проговорил священник.

Меланья стояла как неприкаянная, глядя ему вслед. Войдя в хату, глянула на мужа и ахнула от неожиданности. Красное лицо Ефима было мокрым от слез.

Она зажгла лучину, подошла к киоту, затеплила лампадку. Пусть погорит, пусть божественный огонек освятит хату. Пусть святая Богородица поможет мужу и защитит семью от всех бед.

Ефим по-прежнему сидел на скамейке.

– Поди сюда! – тихо попросил он. – Поговори, а то мне что-то плохо.

Подошла, присела рядом.

– Вот ведь как получается, – произнес Ефим, – бесовщина меня одолела.

– Батюшка за этим и заходил, чтобы бесов от тебя прогнать.

– Строгий он у нас.

– Ну, какой уж есть, все село его уважает.

Ефим тяжело вздохнул и, опомнившись, сказал:

– Ладно, ты иди, что со мной сидеть, у тебя дел, поди, много, да и я пойду – во дворе управляться надо, а то совсем дом забросил.

Меланья удивилась, молча встала и отошла к печи. «Что с мужиком случилось?» – недоумевала она.

Через несколько дней в тихое безветренное утро как гром среди ясного неба в селе прогремело известие: из Стародуба по дороге идет войсковой отряд.

Долгаль в узком кругу доложил казакам, что отряд под командованием поручика Михайлова идет в Дареевск по просьбе исправника и Ханенко для устрашения и наведения порядка. По требованию губернатора полковое командование выделило взвод солдат. Им приказано арестовать главных вожаков, повинных в разгроме шинков.

– Таперича чаго делать надобно? – растерялся Сковпень. – Ведь мы и есть настоящие вожаки бунта, все село знает.

– Собраться всем в кучу и навалять незваным гостям, – сказал степенно Харитон.

– Это ж солдаты, – озаботился Федор. – Против них не попрешь.

– Тогда надо поднимать народ, – строго сказал Григорий Долгаль. – Всех надо собрать – и мужиков, и баб.

Чтобы не позволить властям учинить расправу над организаторами бунта против пьянства, село зашевелилось, заметалось в предчувствии новой беды. Давно в этих краях не было военных. Что скажут, как поведут себя солдаты? Это ведь сила, но и отдавать на растерзание односельчан никто не хотел.

К полудню в Дареевск прибыли военные.

На церкви надрывным боем зазвонил колокол, собирая общий сход.

Федор прочитал тропарь, три раза перекрестясь, с молитвой начертил мелом кресты над дверьми и окнами для отпугивания нечистой силы и, сосредоточенно бормоча себе что-то под нос, вышел за калитку.

Внезапно схватил за руку стоящего у плетня Максима.

– Ты, сынку, послухай меня. Мужик не должен терпеть, терпение ему за грехи дается, – настойчиво шептал он, тиская в кулаке свою жиденькую бороденку. – Мужик солдатом родится, на то ему и зубы даны. Воевать надо за правду и не поддаваться, как наш Аввакум воевал. Запомнил?