На обочине - стр. 71
Исправник нашел в себе силы справиться с охватившим его волнением и властным голосом громко сказал, обращаясь к толпе:
– Казаки, крестьяне и все жители села Дареевск, у меня распоряжение губернатора, – он поднял вверх руку, в кулаке был свернутый в трубочку лист бумаги. – Здесь написано: всех вожаков, устроивших бунт против пьянства и разоривших кабак, арестовать, а остальным можно разойтись по домам.
Все насторожились.
– Мы никуда отсюда не пойдем! – недовольно закричал Демьян Руденко. – Нет у нас вожаков, мы все одинаково виноваты.
– Пан хочет знать, кто бунтует? – обратился Харитон Кириенко к исправнику, поправляя свою новую холщовую рубашку, которая топорщилась на его худом теле. – Так смотрите: это я, мои соседи, их жены, дети – все село в бунтовщики запишите. Все те, кого пан Ханенко довел до нужды пьянством. А теперь вы нам скажите, зачем спаиваете людей? Зачем грабите нас до последнего гроша, в долги вгоняете?
– Я лично прикажу тебя выпороть! – зло крикнул исправник. – За твою неслыханную дерзость! – и зло топнул сапогом о пыльную землю.
– Вы хотите в угоду панам за разбитый шинок на общество повесить долги, – возмутился глава общины Долгаль, – а нам потом всем селом горбатиться за них. Мы пришли с миром, и единственное, чего мы хотим, – вручить прошение уездному голове о закрытии наших шинков. Да еще чтобы оставили нас в покое.
– И пусть Давид ответит за украденные гроши! – зычно крикнул Федор Сковпень. – Курва! Сам украл, а на казаков спер!
Давид, вжав голову в плечи, опустил глаза в землю и поспешно спрятался за спины солдат.
– Вы что, не понимаете, о чем вам говорят?! – рассвирепев, заорал исправник. Лицо его вспыхнуло, на шее надулись толстые жилы, глаза налились кровью.
Легкий гомон пробежал над толпой, кто-то громко выкрикнул:
– Пускай всех забирают, и баб, и ребятишек.
– А ты скажи нам, что шинки закроют и долгов на нас не будут вешать за разбитый кабак, – требовательно сказал Харитон. – Иначе мы сейчас его по новой разнесем.
– И больше не будете казаков принуждать пить! – закричала не своим голосом Анна, крепко держась за руку дочери.
– Хватит! Натерпелись! – поддержала ее Меланья.
– Поручик! – крикнул исправник, махнув рукой. – Пустой разговор, приступайте к выполнению своих обязанностей.
Поручик верхом на коне выехал перед сходом. Его серая кобыла остановилась, но неспокойно перебирала ногами, фыркала ноздрями, косила глаза на собравшихся.
– Господа казаки и крестьяне, предлагаю всем разойтись по домам и жить, как прежде, в согласии с совестью и выполнять все требования властей и ваших помещиков.