На обочине - стр. 68
Ефим же вытаращил глаза на отца и стоял как вкопанный.
Наверное, тот сказал бы еще что-то, но тут из дверей вышла Анна. Запричитала, прижалась к Ефимову лицу своей щекой. Харитон отошел, громко высморкался. Набычился, сжал кулаки и, багровея короткой шеей, зашел в хату.
9
Вот уже несколько ночей подряд Ханенко мучился бессонницей. Вставал рано, только начинало светать. Выходил во двор, прогуливался по саду, потом возвращался в дом и садился у окна. Оттуда открывался вид на деревню с низкими домишками, покрытыми соломой, окруженную садами и огородами. Внизу под горой тихо бежала река.
Утром, как начало вставать солнце, приехал бурмистр. Он тяжело поднялся на крыльцо и вошел в дом. Опухшее лицо помещика и покрасневшие глаза говорили о бессонной ночи. Застоявшийся запах вина и табака стоял в комнате. Ханенко сидел в кресле в расстегнутой рубашке, растрепанный и растерянный. Он явно был не в духе.
Ющенку стало жалко хозяина. Он прошел вперед и поклонился.
– Ну, что нового, Богдан Леонтьевич? – спросил Ханенко.
– Новости есть, Иван Николаевич, слава богу, хорошие. Шинки работают исправно. Тут я кое-что вызнал. Молва идет, что наш исправник подсуетился, губернатор дал команду, и в Дареевск собираются прислать войско. Дабы зачинщиков арестовать и порядок установить.
Тяжелыми шагами Ханенко прошелся по горнице, посмотрел в окно, на двор. Дышал он тяжело, по телу растекалась злость.
– Когда, говоришь, войско придет?
– Не могу знать, – нерешительно пожал плечами бурмистр. – Может, и пустяки болтают.
– Да нет. Если слухи пошли, значит, тому и быть.
– Дай-то бог.
– Ты мне только сообщи – когда? Сам хочу посмотреть на это, своими глазами увидеть хочу.
10
Ефим сидел на лавке и покаянно глядел на жену. Он вчера опять напился. На душе было тяжело, его трясло от нестерпимого желания опохмелиться.
В таком состоянии и застал его отец Дионисий.
– Благослови, батюшка, – оторопев от неожиданной встречи, сложив ладони, потянулся к нему Ефим, склоняя голову.
Меланья сразу же прошмыгнула в двери.
– Да как же благословлять-то тебя, Ефим Харитонович? Что же ты делаешь? Уж все село смеется над тобой.
Ефим покаянно опустил голову и тяжело вздохнул.
– Да, батюшка, верно говорите, впереди ни просвета, ни отдушины.
Долго и строго отчитывал его отец Дионисий, а тот ничего не отвечал и только ниже и ниже склонял голову.
Меланья стояла во дворе и от волнения кусала сжатые в кулак пальцы. Она не слышала, о чем говорил батюшка с мужем.
Медленно тянулось время, но вот скрипнула дверь и вышел отец Дионисий. Женщина проводила его за калитку.