На обочине - стр. 103
– Я к тетке Ефросинье.
– Так хворая она.
– Теперь что, мальцу помирать?
Снег бил в лицо, ноги вязли в снегу. Моисей, согнувшись, шел наугад к дому Сковпня, надеясь упросить знахарку взяться за лечение сына.
Добравшись до хаты Сковпня, он стал стучать кулаком в дверь, но ему не открывали. Тогда он заорал что было силы.
– Кто там? – раздался голос изнутри.
– Это я, Максим, открой!
Щелкнула щеколда, дверь открылась. Моисей ввалился в хату, сбив кого-то с ног.
– Да потише ты, что расшумелся? – заворчал спросонья Максим.
В комнате было темно. Хозяин зажег лучину.
– Ты к матери?
– Да! Ермошка помирает.
Он положил сына на лавку.
– О господи! – перекрестился хозяин. – Вот незадача, хворая она, сама того и гляди преставится.
Моисей подошел к топчану, на котором лежала знахарка.
– Тетка Ефросинья, во имя всех святых, помоги, – он тихо заплакал. – Все, что хочешь, для тебя сделаю.
Его пальцы судорожно теребили уголок одеяла.
Кряхтя и охая, старуха присела.
– Ниче мне уже не надобно, – она тяжело вздохнула. Поправила на голове платок. – Где твой сынок?
Моисей развернул шубу и положил сына перед знахаркой на топчан.
– Макся, зажги свечу, – прошептала она сыну.
Максим пошарил на полке возле печи, из полумрака достал свечу, поджег фитиль от лучины и поставил на стол в точеный деревянный стакан. Тусклый свет осветил комнату, блики огня упали на беленые стены.
Покуда тетка Ефросинья возилась с беспомощным Ермошкой, Максим с Моисеем сидели за столом и молча наблюдали. Сначала знахарка шептала над болящим, потом взяла со стола свечу и долго водила ей перед лежащим ребенком. Проснувшись, к ней тихо подошла внучка Пелагея.
До Моисея изредка доносились слова, которые он с трудом разбирал:
– Спали боль-хворобу, очисти утробу…
Потом она попросила разогреть воск. Долго сидели они, уже пурга стала стихать, на небе появились звезды. А знахарка все шептала:
– Спаси чадо бога, да сгинет хвороба…
Свеча, потрескивая, догорала последним воском. Пропел первый петух. Вдруг ребенок залился громким плачем, потом затих.
– Кажись, все получилось! – обрадованно проговорил Максим.
– Забирай парнишку, – тихо проговорила Ефросинья. – Знать, долгую жизнь проживет.
Моисей склонился над сыном. На него смотрели моргающие зеленые глазки.
– Спаси тебя бог, тетка Ефросинья! – Моисей упал на колени перед знахаркой. – Век тебя помнить буду.
Ничего не ответила старуха, только молча легла на топчан и от усталости закрыла глаза.
Моисей шел обратной дорогой, небо было ясным, морозец крепчал. Он прижимал к груди драгоценную ношу и радовался.
4
Так шли годы. В апреле, после того как сходил снег и начинало припекать солнце, на пригорках распускались подснежники, Моисей клал на подводу плуг, борону и вместе с сыновьями уезжал к своей деляне. Сначала он без отдыха проходил одну борозду, другую… Мокрое холщовье прилипало к спине, едкий соленый пот щипал глаза, но Моисей продолжал работать. Но в этот раз он остановил лошадь, смахнул тыльной стороной ладони пот и повернулся к Степану: