На обочине - стр. 105

Из Киева на каникулы приехал сын Василий. Привез студенческого товарища.

– Григорий, – представился тот помещику.

– Ах, батюшки! – всплеснула руками Татьяна Федоровна. – А я уж и не чаяла, что нынче-то приедете.

Она обняла и расцеловала сына, взяла его за руку и повела в дом. Пока шли до крыльца, несколько раз оглядывалась на его приятеля, который шел следом. Она даже всплакнула и сквозь слезы, всхлипывая, прошептала:

– Худой-то какой, в чем только душенька держится. Все небось учился, все силенки потратил. Но ничего, ничего, откормим тебя за неделю.

Они прошли в гостиную.

Ханенко опустился в кресло и некоторое время молчал, глядел то на сына, то на его приятеля.

– Давайте располагайтесь в комнатах! – радушно предложила Татьяна Федоровна. – И идем ужинать.

Вечером после трапезы, немного захмелев от водки, Ханенко неожиданно завел разговор о делах. О том, что бурмистр молодец, не церемонился с крестьянами, а быстро переселил половину деревень на необжитые земли.

Василий понимающе кивал, а потом повернулся к своему приятелю:

– Ты, я знаю, все за волю крестьян разговоры ведешь. Почему это тебя так тревожит?

Григорий сконфузился, он не ожидал такого вопроса и не знал, что сказать:

– Видите ли, – пробормотал он, – я просто люблю людей, крестьян в частности. Мне стыдно на рабство ваше смотреть.

Василий, щуря глаза, с любопытством посмотрел на приятеля:

– Неужели ты думаешь, что так просто управляться со всем этим хозяйством: деревни, поля, конюшни, винокуренный завод и еще много всего, что не упомнить?

– Погоди! – оборвал его отец и начал внимательно рассматривать собеседника. В его глазах было так много заинтересованности, что этот осмотр выглядел нахальным. – Вот ты говоришь про волю. Как же холопы без господской заботы жить будут? Они ведь пропадут с голоду.

– Как они могут умереть с голоду, если своим трудом всю Россию кормят? Надо правду сказать. Вы знаете, что государь хочет всем крестьянам дать освобождение? Это только вопрос времени.

– Я понимаю свободу, равенство, братство, но я не могу понять, что мои петьки, еремы, гордеи, егоры – свободные граждане. Все одно пропадут, – помещик неодобрительно покачал головой.

– Новое время – новые требования. На их стороне сила. Не вечно же крестьяне в кабале жить будут. В двадцать пятом декабристы пытались изменить жизнь крестьян, но их жестоко наказали – одних казнили, других в Сибирь сослали, но скоро придут другие.

Ханенко невольно содрогнулся.

– А ты что, за декабристов и против царя?

– Я за свободную Россию, где не будет господского произвола и угнетения. Где все граждане будут свободными.