На обочине - стр. 106
Помещик недоуменно смотрел на Григория: высокий, стройный юноша с необычайно умными глазами. Откуда у него такая озлобленность на господ и любовь к холопам?
Все уже разошлись по спальням, а Иван Николаевич все медленно ходил по комнате.
Полная луна заливала ярким светом сад, двор с раскидистой яблоней посредине, через окна проникала в дом. Ханенко остановился у окна. Свет разливался по кронам деревьев, но было видно, как ночные мрачные тени борются с ним. Задумавшись, вспомнил, как с отцом они сажали эту яблоню. Потом они с сыном играли под ней. Она была тогда молодой, а теперь она уже не та и он уже не тот.
– Пора спать! – оборвал свои думы помещик и отошел от окна, как бы отряхивая с себя воспоминания.
Утром студенты верхом проскакали несколько километров, после обеда гуляли по окрестностям фруктового сада, потом пришли на двор, где за загородкой паслись годовалые жеребята.
– Может, ты просто завидуешь моему отцу? – опершись спиной на заплот и глядя в упор на приятеля, спросил Василий.
– Нет, – строго сказал Григорий. – Отец твой хозяин хороший, и хозяйство у него дай бог каждому, я по сравнению с вами нищ и гол, как сокол, и у меня нет даже своего угла, но я вам не завидую.
Вечером Ханенко вновь начал разговор, недоуменно разведя руками:
– Ваше поведение, молодой человек, по отношению к крестьянам меня серьезно смущает.
Григорий с удивлением посмотрел на него и ответил:
– Как вы не можете понять, Иван Николаевич, рабство – самое подлое, унижающее человеческое достоинство деяние, и от него нужно немедленно избавиться, чтобы сделать крестьян свободными.
– Не надо себя обманывать, – нахмурился Ханенко. – Чтобы сделать крестьян счастливыми и свободными, нужно опираться не на чернь, а на нас, помещиков. На нас вся Россия держится.
– Вы и впрямь так думаете? Крестьян – миллионы, а дворян – тысячи. Необходимо свергнуть власть помещиков, и вопрос будет решен сам собой.
– И вы что, думаете действовать?
– Да, непременно действовать, – ответил Григорий, и ноздри его раздулись от напряжения. – Мне двадцать три года – что я сделал для отечества? Да ничего! Потому я и вступил в союз «Народная воля», чтобы быть полезным. Вам, старому человеку, трудно усвоить эту истину, потому что свою жизнь вы не мыслите без крепостного права. А мы, молодые, верим в свою силу, потому что правда на нашей стороне, жизнь на нашей стороне, и мы победим старое зло. Да что говорить, сама история на нашей стороне.
После этих слов помещик пришел в бешенство и вскочил с кресла:
– Вы плохо кончите, молодой человек!