Дорога в Тридесятое царство - стр. 63

движений и действий, возникает этот симптом при очаговых поражениях коры больших полушарий головного мозга^>23. То есть феминный принцип Киевского княжества весьма ущербен. Кроме того, ни словом не упоминаются княжеские дети, в былинах их вовсе нет. При княжеском дворе живет лишь племянница Забава Путятишна.

Что же касается былинных Героев, к Киевскому циклу принадлежит довольно много богатырей, самых же известных – трое: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Рассматривать всех троих мы не будем, ибо в этом нет никакого смысла. Алеша Попович в большей степени соответствует архетипу Трикстера (Плута, Ловкача), нежели Героя, он «богатырь, который берет не силою, но хитростью». А подвиги Добрыни в большинстве своем дублируют героические свершения Муромца.

Академик Рыбаков считает вполне реалистичным допущение, что Добрыня и Илья… являют собой один и тот же персонаж, да еще с реальным, исторически зафиксированным прототипом. Добрыней звали родного дядю по матери и ближайшего советника князя Владимира Святославича, который, кстати, и помог племяннику воцариться в Киеве. Личностью он был во всех смыслах выдающейся – бывший гусляр-сказитель (а в языческие времена это были одни из образованнейших людей, приравнивающиеся к всеведущим волхвам), ставший воеводой и архонтом-управителем огромной державы. Вполне возможно, пишет Рыбаков^>24, что именно Добрыня, обладающий великими знаниями «старин» и волхования, разработал идею Киевского пантеона славянских богов, а также стал учредителем культа Перуна в Новгороде.

Все былины с именем Добрыни попадают в первый, «языческий» период правления его племянника. Вряд ли ранние былины Киевского цикла принадлежат авторству самого Добрыни – их же главному герою. Слагались они, вероятно, другими «велесовыми внуками»[19], однако бывший гусляр вполне мог быть их заказчиком и меценатом.

В 980 г. Добрыня утверждает в «Велесовом» Новгороде новый для этих мест культ Перуна, действуя в данном случае как верховный жрец – Pontifex maximus^>25. Но участвовал в создании языческого пантеона Руси Добрыня под своим именем, а затем, после крещения венценосного племянника, окрестился и сам, приняв имя… Ильи. С этим именем он уже крестит Новгород, воюя с язычниками «не мечом, а огнем». И с начала христианизации Руси былинный Добрыня начинает замещаться Ильей Муромцем. Происходит как бы секуляризация эпоса, пишет Рыбаков^>26, некоторое разделение теологической сферы язычества и богатырского эпоса, в котором нет уже ни Перуна, ни Велеса, ни Хорса. Единственной связью былин с мифологическими преданиями был былинный эпитет Владимира – Солнце-князь.