Чикагская школа социологии. Сборник переводов. Том 1 - стр. 26

. Насколько я знаю, описание большой семейной группы у польских крестьян, сделанное профессором Томасом, было первым исследованием семьи как живого существа, а не как мертвой формы[89].

Ввиду этого отсутствия социально-психологических исследований семьи работа над курсом планировалась исходя из двух принципов. Первый состоял в том, чтобы отобрать из литературы по психиатрии, психологии, социальной психологии и социологии формулировки понятий, которые, по видимости, имели значение для изучения семейной жизни, такие как половой инстинкт, материнское чувство, желание отклика, моногамия как компонент нравов, контроль рождаемости как народный обычай, семейный конфликт, аккомодация и ассимиляция. Второй состоял в том, чтобы собрать из всех возможных источников исследования отдельных случаев семейной жизни. Они брались из работ этнологов, из историй нравов и обычаев, из биографий и автобиографий, из художественной литературы, из драмы, из документов социальных служб, из любого источника, который мог дать реалистические изображения семейной жизни. Вдобавок к этому, мои студенты внесли в этот фонд несколько сотен кейсов, в которых часто с более или менее интимными деталями описывались их собственные семьи.

При чтении этих кейсов, размышлении над ними и попытке как-то их проанализировать начали проявляться некоторые факты, которые под конец кристаллизировались в довольно ясной форме. Первый состоял в том, что, несмотря на несомненно большие различия между отдельными семьями или между семейной жизнью в разных культурных группах, существовал тип семьи вообще. В конечном счете, существенные характеристики семьи оказывались повсюду одними и теми же. Каковы же эти характеристики? Целый корпус семейных чувств, естественно и неизбежно вырастающих из связей между мужем и женой и между родителями и детьми и сохраняющих эти связи. Роль матери, например, мы сразу распознаем как в основе своей одинаковую, несмотря на видимые поверхностные различия в заботе о детях у эскимосов, турок и англичан.

Моим следующим открытием было внезапное понимание колоссальной разницы между современной семьей и семьей прошлого. Многие ли из нас сознают, насколько современным феноменом является небольшая семья, состоящая из отца, матери и детей и эмансипированная от контроля более широкой родственной группы бабушек и дедушек, дядюшек и тетушек, кузин и кузенов? Понимаем ли мы, что она обнаруживается как типичный образец, возможно, только в городах и, особенно, в урбанизированных ареалах наших крупнейших американских городов? Небольшая семейная группа в многоквартирных домах или гостиницах для постоянного проживания – несомненно, самая примечательная иллюстрация действенного отчуждения от требований родства. Отсутствие в городском доме «свободной спальни», этого знаменитого института сельской местности, служит удобной защитой от вторжения родственников.