Бракованные - стр. 51
— Да, — тихо ответила она.
Он хотел сказать «Умница» или «Хорошая девочка», но не сумел. Он не должен давать ей надежду. Пока он не излечится, пока не станет нормальным, он не должен быть с ней ласков. Пусть он лучше будет злодеем, грубияном, насильником в ее глазах. Потом он вернет ее любовь. Потом. Обязательно. Но не сейчас.
Как только Дима вернулся к себе, сразу набрал Давида, рассказал, что случилось с Аленой и Сашкой, и попросил срочно связаться со знакомым профессором.
Спал он отвратительно, ему всю ночь снилась Алена, которая убегала от него со словами «Я скоро умру».
В офис он пришел очень рано, только начало светать, Давида еще не было. Дима завалился на кресло и уставился в потолок.
Друг появился в начале девятого:
— Встреча с гуру медицины на двенадцать, — отрапортовал он вместо приветствия. — Кофе будешь? Пока наша секретарша спит, побуду ею.
И не дожидаясь ответа, направился в приемную за бодрящим напитком.
— У Сашки есть шанс ходить, представляешь? И она мне об этом даже не сообщила. Накопила деньги на операцию и собиралась ее делать, — громко произнес Дима, чтобы друг его услышал.
Давид появился в проеме двери с двумя чашками в руках:
— А чему ты удивляешься? Ты не помнишь, что ты с ней сделал?
— В квартире моей она жить согласилась! — как бы с упреком кинул Дима.
— В квартире она живет с твоими детьми. Потому что понимает, — Давид передал одну чашку другу, — что ты не позволишь своим детям жить в подвальном помещении и можешь вообще отобрать их, если она будет плохо о них заботиться.
— Никогда даже в мыслях не было отобрать у нее детей.
— Думаю, что в ее милой головке такой вариант появлялся не раз. Она мудрая девочка.
— Гордая слишком. Независимая. Пусть лучше Сашка инвалидом будет, но она не попросит у меня помощи. Считаешь, это нормально?
Давид пожал плечами.
— Любая мать хваталась бы за всякую возможность поднять своего сына, — продолжал Дима, — а она — нет. Главное, это держать свое лицо, да?
— Я думаю, что она для себя давно решила, что поставит Сашку на ноги. Своими силами. Вот эта возможность ее и грела. И она собирала деньги. И собрала. Чем она плохая мать? Да еще и для неродного сына?
Дима понимал, что друг прав. Алена замечательная мать. Самая лучшая на свете! Он вспомнил, как недавно просматривал видео, где Илья разбил ее любимую чашку.
Мальчик очень испугался. И не тому, что разбил, а что это была «мамина любимая», из которой она пила кофе каждое утро.
Илюша глядел на осколки и рыдал.
— Порезался? — она вскочила с дивана и бросилась к сыну. — Где? Покажи мне!