Звереныш - стр. 11
– Ты не плачь по нему, мамочка, – сказал он и опять прижался к ее руке. – Он ведь нас не любил, Кешку только… сама же знаешь…
Танька, не ожидавшая от сына такого взрослого суждения, опешила и не знала, что ответить ему на эти правдивые и горькие слова. Не могла она оправдаться перед ним и объяснить ему своего бабьего страха одиночества и вдовьей доли с оставшимися без отцов ребятишками. Она испугалась той истины, про которую знала сама, но боялась себе признаться. И чувствовала теперь себя перед сыном словно раздетой, нагой, когда нечем уже прикрыться перед обнажившейсяправой.
– Спите, – сказала она, будто и не слышала его слов. – Завтра, все завтра…
Мать отдернула свою руку и, не оборачиваясь, вышла из комнаты.
От обиды на мать и от жалости к себе у Светика потекли слезы. И чтобы не заплакать вслух, он стал вспоминать лето и луг, на котором любил лежать и смотреть в небо, по которому плыли волшебные картины, манившие его ввысь. Так незаметно для себя он заснул.
Проснулся он от плача брата, лежавшего с ним на диване, и криков в соседней комнате.
Влетевшая в комнату мать с растрепанными волосами, красными газами и красным распухшим носом кинулась к Кешке.
– Хоть ты погоди, – бросила она Светику, – не разорваться же мне. Тут пригляди, да там проводи… – Танька была явно раздражена. – Как ни вертись, а на всех не угодишь!
– Поворачиваться надо, – донеслось из другой комнаты порицание свекрови. – Ты, Танька, больно неразворотлива. Туда-сюда, а дела нет…
– Ехали бы уж, – огрызнулась Танька. – Какая уж теперь есть…
– Уедем, нас теперь здесь ничего не держит, – отмахнулась свекровь. – Сыночка нашего не вернешь, а к тебе…
– А Кешка не ваш что ли? – Ехидно спросила Танька – Что ж и внучка забудете?
– С сыном был бы внучок, а с тобой чужим вырастит, – разозлилась свекровь. Так-то вот…
Танькина родня молчала и не вмешивалась.
– Нечего в чужой скандал лезть, – рассудила сестра. – Еще и виноваты будем. Пусть сами разбираются… Танька по крови вроде и родная нам, а как отрезала насчет Москвы?! То-то и оно…
Весь день дома царила суета. Провожали то одних, то других. Мать с Кешкой на руках моталась по квартире, как угорелая кошка, и совсем не замечала Светика. Комнаты были завалены чужими сумками и одеждой, пахло перегаром от вчерашних поминок. И все, что так долго готовила вчера тетка, было уже съедено и выпито.
Светик нашел в холодильнике недоеденный кусок холодца и, поковыряв его вилкой, неслышно выскользнул на улицу, на ходу натягивая на себя курточку и шапку.
Дождя не было, но сырость, висящая в воздухе, пропитывала одежду и холодом прикасалась к телу. Светик задрал голову и увидел над собой чистое, словно вымытое, синее небо, по которому плыли его волшебные облака, позолоченные ярким апельсиновым солнцем. Оно пронизывало желтые и красные кроны деревьев, и оттого они казались горящими, как будто охваченными огнем.