Золотой Горшок. Сказка - стр. 5
«Это просто игра лучей заходящего Солнца в листве!», – заключил по этому поводу чрезмерно приземлённый студиозус Ансельм, и уже хотел успокоиться этим открытием, как снова услышал звон мерзких колокольчиков. Тут Ансельм увидел, что одна из змеек вытянула свою маленькую головку к нему, и мгновенно оказалась совсем рядом. Ансельм взмок. Как будто электрическим током пронзило насквозь все его члены, душа его затрепетала, что-то необычное коснулось его души, и в глубине души он даже как будто бы был готов испугаться, но он только вперил взоры вверх и уставился неподвижно в два чудесных серо-голубых глаза, которые, не моргая и не отрываясь, смотрели в его глаза с каким-то неописуемым вожделением. И тут неведомая до того юноше гамма чувств – смесь величайшего блаженства и как ни странно высочайшей скорби, переполнила его грудь, грозя, как будто бы даже разорвать её.
И тут, когда он, переполненный жадным вожделением, всё заглядывал в эти близкие и такие чудесные глаза, хрустальные колокольчики просто грянули водопадом грациозных аккордов, и вслед блистающие изумруды пролились на него, овевая сияющими золотыми нитями, и тысячи огоньков заиграли, запорхали, заблистали вокруг него. Тут Куст стал подрагивать, зашевелился и сказал: «Ты нежился в тени моей, тебя овевал мой аромат, но ты не понимаешь меня. Аромат – это моя речь тогда, когда любовь воспламеняет мой дух!». Вечерний бриз провеял мимо и шепнул: «Я реял около головы твоей, но, кажется, ты не внимал мне; дыхание – вот моя речь тогда, когда любовь зажигает меня! Солнечные лучи били в разрывы облаков, и сияние их будто слагалось в слова: «Я покрываю тебя сусальным золотом, но ты не внемлешь мне! Солнечный жар – это моя речь, когда любовь меня зажигает!»
Ансельм всё больше и больше тонул во взоре дивных глаз, всё сильнее полыхало в нём вожделение, всё определённее становилось желание.
И вот раскрылось, запульсировала и задвигалось всё, как будто проснувшееся к новой счастливой жизни. Везде, внизу и вверху, справа и слева цвели цветы, и их аромат был словно волшебное звучание тысяч флейт, и золотистые предвечерние облака, следуя мимо, несли отзвуки этого чистого пения в дальние страны. Но едва последние лучи Солнца погасли за хребтами гор и сумерки простёрли по земле свой мрачный полог, откуда-то издалёка раздался грубый громкий бас: «Эй вы, эй, там, что это за перемолвки, чей это там шёпоток? Эй вы, эй, там, кто рыщет Солнечных лучей за горами? Довольно вам греться, хватит распеваться! Эй вы, эй, там, летите сквозь кущи и долы, мните траву, вниз по рекам спускайтесь!