Золотая кровь - стр. 21
– Я умираю, – прошептал человек в синем на каком-то незнакомом Прайсу диалекте арабского. – Я умираю, но на тебе, пришелец, лежит проклятие золотых богов. Клянусь Викирой, клянусь тигром, и змеем, и Маликаром, их господином, ты скоро последуешь за мной!
Араб закашлялся, из горла у него хлынула кровь, и он умер со зловещей ухмылкой на искаженном лице.
Только потом, когда стихли предсмертные судороги, Прайс заметил на лбу араба, под накидкой бурнуса, татуировку в виде золотой змеи. Точнее, даже не татуировку, а скорее клеймо, раз и навсегда выжженное на смуглой коже.
Что оно означало? Принадлежность к таинственной секте, поклоняющейся золотой змее? Можно было только гадать…
– Давай переберемся на ту сторону, – внезапно предложил Сэм Сорроуз.
– Хорошая мысль, – согласился Прайс – Не исключено, что нас ждет еще кто-нибудь.
Они снова забрались в покрытый серебристым инеем танк.
Проход расширялся. Переехав через небольшое плато, машина оказалась у спуска.
В глубине души Прайс рассчитывал увидеть плодородный цветущий оазис. Но впереди расстилалась только безжизненная пустыня.
Длинные барханы, словно застывшее море смерти. Темные участки каменистых пустошей. Потеки желтой глины. Солончаки, белеющие пятнами проказы. Низкие, стертые веками холмы серого известняка и черного гранита – мрачные, обглоданные временем скелеты позабытых горных хребтов.
Поистине проклятый край!
И нигде никаких признаков жизни. Ничто не двигалось, не шевелилось. Только жаркое марево волнами призрачного моря плясало над раскаленными камнями и песком.
Но через весь этот край зловещего запустения вела дорога белых черепов. В бинокль Прайс видел, что она тянется на много миль, до самого горизонта, в глубь мертвой, запретной земли.
Что ждет их на том конце тропы, – конечно, если они доберутся до конца живыми? Древняя наука… Столкновение на перевале наглядно показало Прайсу реальность угрозы. Опасность со стороны того золотого человека, который грозил им палицей в мираже. А еще опасность, которую Прайс прочитал в зеленых глазах золотой женщины.
У выхода из ущелья поджидал Гарт. Холодок неприятного предчувствия пробежал у Прайса по спине. Глаза Якоба Гарта глядели все так же холодно, лицо по-прежнему оставалось непроницаемым и невозмутимым.
– Дюран, – сказал он, – Фархад смылся.
– А верблюды? – хрипло спросил Прайс.
– Их больше нет. Мы в западне. Как когда-то испанец.
Отчаяние Прайса выплеснулось вспышкой бесполезной ярости:
– Я же просил тебя следить за ним! Как ему удалось…
– Мы смотрели на танк. Когда он побелел, покрывшись инеем, а потом остановился, арабы, все, как один, повернули верблюдов и пустились наутек. Мы ничего не успели сделать. И вьючных верблюдов они прихватили с собой.