Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине - стр. 16
Пятого термидора (23 июля) Александр предстает перед революционным трибуналом. Жатва дня – сорок девять осужденных. Примечательны слова одного из них: «Здесь так же, как в Национальной гвардии, где можно было вместо себя выставить другого».
Из 49 осужденных 46 в тот же день усадили в повозки Сансона и в отблеске вечерней зари отвезены к Барьеру низверженного трона.
Последние минуты Богарне не ознаменовались ничем. Это была смерть среди смертей товарищей по несчастью.
Голова Александра смешалась с прочими залитыми кровью головами, сваленными в тележке палача.
На исходе дня, когда совершилась гекатомба, Богарне под стон тисовых деревьев был погребен в общей могиле за мрачными замшелыми стенами монастыря Пиктус. Останки Александра, первого мужа ее величества императрицы Франции, покоятся там до сих пор, разделяя вечность с останками монахов.
Жозефина под подозрением
Тюрьма, устроенная в Кармелитском монастыре, во времена Террора была едва ли не худшей из тюрем Республики. С узниками там обращались ужасно. Ужас, казалось, был разлит в пространстве. Даже все еще хорошенькие лица узниц, в избытке встречавшиеся там, неспособны были скрасить этот ад.
Одна человеческая трагедия сменяла другую, и кровь убитых, оставляя следы на стенах, запекалась слоями.
Сырость в казематах была такая, что заключенным по утрам приходилось выжимать платье. От смрада невозможно было спрятаться, как и от гадких насекомых…
Только представьте: с залитых солнцем и напоенных волшебными ароматами счастливых островов попасть в этот погреб, в эту клоаку, в этот гнойник! Вся жизнь Жозефины состояла из подобных контрастов…
Жозефина оказалась в тюрьме по приказу тюильрийской секции революционного Комитета:
«Консьерж арестного дома Кармелитов примет гражданку Богарне, жену генерала, заподозренную на основании закона от 17 сентября с.г., для содержания ее там впредь до изменения приказа в целях общественной безопасности.
Дан в Комитете 2 флореаля II года Республики[3]
единой и нераздельной.
Пито, Гаррик, Моро, Лакомб, Годи, Луи-Франсуа Шарве, Дорнет».
Александр, заключенный в эту же тюрьму, провел там до дня прибытия Жозефины полтора месяца. Виделись ли они? А если виделись, то вспомнили ли перед лицом смерти былые наслаждения страсти?
Несмотря на то, что в тюрьме женщины были отделены от мужчин, свидания Александра и Жозефины исключить нельзя. Возможно, гражданин Роблятр, консьерж тюрьмы, с пониманием относился к такому аргументу, как деньги…
Что касается Жозефины и ее мужа, то имеется более, нежели предположение (впрочем, менее, чем доказательство), – прощальное письмо приговоренного. Накануне смерти Александр пишет Жозефине из Консьержери, куда был переведен для допроса. Сравните это письмо с письмом, присланным с Мартиники ровно за одиннадцать лет и пятнадцать дней до того.