Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине - стр. 17
«4 термидора II года Французской Республики[4],
единой и нераздельной.
Все признаки чего-то вроде допроса, произведенного сегодня большому числу заключенных, указывают на то, что я – жертва злодейской клеветы нескольких аристократов, так называемых патриотов этого дома. Предчувствие, что эта адская махинация будет преследовать меня и в революционном трибунале, не оставляет никакой надежды ни увидать тебя, мой друг, ни обнять милых детей.
Не буду говорить тебе о моем сожалении: моя нежная любовь к вам, братская привязанность, соединяющая меня с тобой, не допустят с твоей стороны никаких сомнений относительно чувства, с которым я уйду из жизни при таких обстоятельствах. Мне равно жаль расстаться с любимой мной родиной, за которую я бы желал тысячу раз отдать жизнь, как жаль и того, что я не только не смогу более служить ей, но что она, видя мое исчезновение со своей груди, будет предполагать во мне дурного гражданина.
Эта душераздирающая мысль не дозволяет мне не поручить тебе заботиться о моей памяти. Старайся ее реабилитировать, доказывая, что жизнь, целиком посвященная служению своей стране и тому, чтобы доставить торжество свободе и равенству, должна в глазах народа уничтожить гнусных клеветников, набранных преимущественно из числа людей подозрительных.
Эта работа должна быть отсрочена, потому что во время революционных бурь великий народ, сражающийся, чтобы сорвать с себя оковы, должен проникнуться справедливым недоверием. Только потом он начнет больше бояться наказать невинного, чем оправдать виновного.
Я умру с тем спокойствием, которое, однако, позволяет чувствовать самые нежные привязанности, и с тем мужеством, которое характеризует человека свободного, совесть чистую и душу честную, более всего стремящуюся в своих желаниях к преуспеянию Республики.
Прощай, мой друг, пусть тебя утешают мои дети, и ты утешай их, просвещая. И в особенности научи их тому, что силой добродетелей и доблестей гражданских должны они изгладить воспоминание о моей казни и напомнить национальной признательности о моих заслугах.
Прощай, ты знаешь, кого я люблю, будь их утешительницей и своими стараниями продли мою жизнь в их сердцах.
Прощай, в последний раз в жизни прижимаю к сердцу тебя и милых моих детей…»
Как ответила Жозефина на это письмо? Скоро увидите. А что она сделала для восстановления поруганной и оскорбленной памяти Богарне? Ничего. Она ли напоминает в VII году, что гильотинированный был доведен до эшафота клеветой? Нет. Благодаря ли ей украсил бюст Богарне главную лестницу Люксембургского дворца в консервативном Сенате во время Империи? Нет.