Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине - стр. 14
Убранство жилища Вадье поражало бедностью. Матрас на козлах вдвинут в альков без занавесей, между окном и камином – комод, жалкий письменный стол и несколько ветхих стульев.
В это убогое жилище и пришла Жозефина просить за невестку. Вадье не дослушал обращенную к нему трогательную речь и захлопнул дверь перед самым носом просительницы.
Тогда Жозефина написала ему.
Письмо это – один из самых интересных документов для биографии Жозефины – объявилось в первый раз на публичной распродаже автографов в 1855 году. Оно было тогда продано за 200 франков. Пять лет спустя письмо появилось вновь, теперь уже на аукционе, и пошло за 450 франков. Его купил коллекционер Шамбри, после смерти которого письмо продали в третий раз. До 1863 года оно оставалось неизданным.
Письмо это цитируется редко. А жаль, потому что оно служит к чести Жозефины. Той Жозефины, которая именовалась санюолоткой и которая помыслить не могла о коронационных торжествах в свою честь.
«Париж, 28 нивоза II года Республики[1],
единой нераздельной. Свобода, равенство.
От ля Пажери-Богарне к Бадье, представителю народа.
Поклон, уважение, доверие, братство.
Так как нельзя тебя видеть, надеюсь, что ты пожелаешь прочесть эту записку. Твой коллега сообщил мне о твоей строгости, но в то же время рассказал и о твоем патриотизме, честном и добродетельном, а также и о том, что, несмотря на твои сомнения в гражданских доблестях «урожденных», ты всегда интересовался несчастными жертвами заблуждений. Уверена, что по прочтении записки твоя человечность и правосудие заставят тебя принять во внимание положение женщины, обездоленной во всех отношениях за то только, что она принадлежала врагу Республики, старшему Богарне, которого ты знал и который в Конституционном собрании был в оппозиции с Александром, твоим коллегой, а моим мужем. Мне было бы очень жаль, гражданин-представитель, если бы ты смешал в своих мыслях Александра со старшим Богарне.
Представляю себя на твоем месте: ты должен сомневаться в патриотизме всех аристократов, но ведь и среди них встречаются ревностные друзья свободы и равенства. Александр никогда не уклонялся от этих принципов: он постоянно придерживался этого направления. Если бы он не был республиканцем, он никогда не имел бы ни уважения моего, ни дружбы. Я американка и из всей его семьи знаю только его.
Если бы мне разрешено было увидаться с тобой, твои сомнения исчезли бы. Мое хозяйство – хозяйство республиканское. До революции дети мои не отличались от санкюлотов и, надеюсь, окажутся достойны Республики. Пишу тебе с откровенностью санкюлотки. Я такова же, как и ты, я не верю в патриотизм без честности, без добродетелей. Я жалуюсь на твою строгость только потому, что она лишила меня возможности иметь с тобой свидание и небольшую беседу.