Жизнь мальчишки - стр. 65
– Ты что, спятил? – бросил он мне. – Ты чуть было не отправил нас на тот свет!
Я снова оглянулся назад.
От черной машины не осталось и следа.
Но она не обогнала нас. И свернуть ей тоже было некуда. Она просто исчезла.
– Я видел… видел…
– Что ты видел? Где? – требовал он ответа.
– Мне показалось, что я увидел… машину, – наконец сумел пролепетать я. – Она чуть было не врезалась в нас – я так испугался.
Отец внимательно изучил зеркало заднего вида. Конечно же в нем он не увидел ничего, кроме прежнего, струящегося с небес, дождя и пустой дороги, которую за секунду до того видел и я. Протянув ко мне руку, он пощупал мой лоб и сказал:
– Ты как себя чувствуешь?
– Со мной все в порядке, сэр.
И в самом деле – никаких признаков простуды у меня не было. В этом, как бы там ни было, я был уверен. Мой папа, удовлетворившись тем, что лихорадка не треплет меня, отнял от моего лба руку и снова положил ее на руль.
– Тогда сиди спокойно и не балуй, – наказал он мне, и я решил постараться и вести себя наилучшим образом.
Снова все внимание моего отца сосредоточилось на хитростях и уловках дороги, разворачивающейся перед нами, и по тому, как то и дело напрягались у него на скулах желваки, я понял, что в эти минуты он решает непростую задачу о том, что со мной делать дальше: то ли отвести меня и показать доктору Пэрришу, то ли выпороть как сидорову козу.
Больше я о черной машине не заикался, потому что знал, как дважды два, что отец ни за что не поверит мне. Дело в том, что эту самую машину я уже видел при свете дня на улицах Зефира. Проносясь по улицам нашего городка, она оповещала о себе грохотом, и ревом движка и когда она летела мимо тебя, можно было почувствовать исходящий от нее жар и видеть, как трепещет под ее покрышками асфальт улицы. «Это самая быстрая машина во всем городе», – сказал мне Дэви Рэй, когда мы вместе с ним в один из августовских дней болтались на Мерчантс-стрит перед палаткой с мороженным, прохлаждаясь в ветерке, исходящем от глыб сухого льда, наваленного в проволочную корзину у задней двери.
– Отец говорит, – продолжал откровенничать Дэви Рэй, – что в нашем городе никто не может обогнать Полуночную Мону.
Полуночная Мона. Именно так звали эту машину. Парня, которому принадлежала машина, звали Стиви Каули. Его прозвище было Малыш Стиви, поскольку ростом он лишь на пару дюймов превосходил пять футов, и это при том, что лет ему было уже все двадцать. Он без конца курил «Честерфильд», прикуривая одну сигарету от другой, и может быть это и повлияло на то, что его рост приостановился.