Затонувшие города - стр. 9
Какой бардак.
В хижине воняло – растительным маслом от лампы, железистым запахом крови, потом отчаявшихся людей. Запах боли.
Солнечный свет лился через трещины в бамбуковых стенах, падал на пол горячими клинками дня. Доктор Мафуз спрашивал, не хочет ли Тани рожать снаружи, где прохладнее, светлее и больше воздуха, но мистер Сальваторе придерживался традиционных взглядов и хотел обеспечить дочери уединение – пусть даже в ее личной жизни никогда этого не было. Теперь они все тонули в запахе смерти.
В углу хижины тихо лежал на горе грязных одеял убийца Тани. Младенцу уделили не больше секунды, но Маля обрадовалась, что маленькое складчатое существо оказалось здоровым, и сама этому удивилась. К тому же роды оказались намного короче, чем она ожидала.
А потом глаза Тани закатились.
– Маля, иди сюда, пожалуйста, – сказал доктор тем тоном, которым сообщал, что произошло по-настоящему страшное, не желая при этом пугать пациента.
Маля подошла к доктору, стоявшему на коленях меж раскинутых ног Тани, и увидела кровь. Много крови. Она целиком покрывала руки доктора. Тот попросил надавить на живот Тани, а потом сказал, что нужно решать.
У них не было никаких лекарств для усыпления Тани и облегчения операции, только последний шприц героина, купленный на черном рынке. Доктор вытащил скальпель, Тани заплакала и спросила, что случилось, а он сказал только:
– Мне нужно, милая, чтобы ты лежала тихо.
Конечно, Тани запаниковала. Доктор Мафуз позвал ее отца, и мистер Сальваторе по лесенке вскарабкался в хижину и закричал, увидев кровь. Он требовал, чтобы ему рассказали все, и Тани разволновалась еще сильнее.
Доктор отправил отца держать плечи Тани, а сам сел ей на ноги и велел Мале помогать ему, хотя правая рука Мали заканчивалась культей, а левой повезло немного больше, если не думать о том, что для работы нужны обе руки.
Доктор приступил к операции при тусклом свете единственной масляной лампы и нескольких свечей, и Мале пришлось наклониться поближе и подсказывать старику, где резать. Слушаясь ее, он сделал несколько надрезов на животе Тани. Об этих разрезах Маля узнала из учебников, потому что доктор видел не слишком хорошо. Она подавала ему инструменты так быстро, как только могла одной рукой. Вскоре они раскрыли живот Тани и поняли, откуда идет кровь.
Но потом Тани затихла, перестала биться. Она умерла, распластанная, как свинья, старый Сальваторе держал дочь за обмякшие плечи, и кровь покрывала всю хижину.
– Хватит, Маля, – сказал доктор, и Маля выпрямилась, перестав делать искусственное дыхание бедной мертвой девушке.