Записки археографа - стр. 97
И. В. Поздеева рассказала о только что вышедшей монографии Η. Н. Покровского[402]. О его непростой судьбе, драматической защите докторской диссертации и экспедициях за книгами в Сибири мне раньше рассказывала в рукописном отделе БАН О. П. Лихачева. Книга же Η. Н. Покровского была замечательна в частности тем, что вводила историю уральского раскола в контекст социальной истории Урала. Архивные источники, на которых она основывалась, дополнялись на наших глазах живой устной традицией уральских староверов. Не вызывало сомнений, что будут найдены сочинения самих староверов об их истории в XVIII-XIX вв.
Из Невьянска уже объединённый отряд перебрался в Шалинский район Свердловской области, где к нам присоединился В. А. Липатов, филолог, когда-то работавший в экспедиции с Е. И. Дергачёвой-Скоп[403].
Первый экспедиционный год закончился появлением на истфаке небольшой коллекции рукописных и старопечатных книг, это заметно оживило интерес студентов к изучению книжно-рукописной традиции, древнерусского певческого искусства, истории старообрядчества, да и история Урала XVIII в. оказывалась намного интереснее, чем представлялось по привычному курсу, читавшемуся на факультете. Возникла задача по описанию полученных рукописных и старопечатных книг, введению их в научный оборот, то есть появились условия для организации постоянной работы – и это было основой будущей лаборатории. Отмечу особо: книжно-рукописное собрание Уральского университета создавалось на пустом месте. У нас не было рукописей в научной библиотеке, как в Московском университете; сюда не поступало пожертвований вроде ценнейшего собрания академика Μ. Н. Тихомирова, оказавшегося в Государственной публичной научно-технической библиотеке (Новосибирск). О существовании рукописей, полученных филологами в 60-е гг. и хранившихся на филфаке, я узнал, кажется, только в году 1977-1978-м.
Работа в составе объединённой экспедиции была, без сомнения, полезной. Но не обошлось и без проблем. Между московскими и свердловскими студентами отношения складывались непросто. Дело было вполне обыкновенным – своего рода «дедовщина» старших и более опытных студентов-москвичей по отношению к новичкам-свердловчанам. Дело кончилось тем, что студенты-старшекурсники заявили мне, что впредь с москвичами работать не будут. Кроме этого, было ясно, что московская экспедиция откажется в дальнейшем оставлять находки в Свердловске. В МГУ, например, поступали все книги (их было немало), полученные в Пермской области, под предлогом отсутствия специалистов по их описанию в Пермском университете. Почему Свердловск в таком случае мог стать исключением? Если Уральский университет хочет впредь пополнять своё собрание, то надо работать самостоятельно и, главное, подготовить специалистов различного профиля.