Я остаюсь - стр. 12
Урок 3. Только ты… сам
И вот я по уши влюбилась в канадца. Мне казалось, что это лучшая история в моей жизни и он заберет меня из России, где мне точно не видать никакого будущего. В Канаде меня ждет совсем другая жизнь. Я стану другим человеком, и меня все поймут, примут и полюбят такой, какая я есть. Мне не нужно будет делать что-то великое, достаточно быть женой. Я рисовала в голове картины умиротворенного ничегонеделанья и представляла, как езжу за рулем мустанга. В тот момент я не могла решить, какого именно цвета должен быть мустанг, поэтому сидела в интернете и подбирала подходящий оттенок.
Мы с канадцем часами разговаривали по скайпу и пришли к выводу, что должны быть вместе. Сначала Санкт-Петербург, потом Париж и два десятка других европейских городов – наша единственная драма заключалась в том, что мы живем на разных концах света. Впрочем, это никак не мешало мне любить его, или утверждать, что люблю. Или любить придуманный мной образ, а не реального человека.
Любовь решала все мои проблемы. Мне больше не нужно думать о том, чего я хочу от жизни, мне достаточно возложить все это на моего мужчину, моего мужа, мою большую любовь. Тогда он будет отвечать за все, чего я добьюсь или не добьюсь. Я – девочка, я не хочу ни за что отвечать. Пусть это делает мужчина.
Home is whenever I’m with you>10 – я убедила себя, что это простое условие счастья, напевая песню Эдварда Шарпа и его The Magnetic Zeroes. Быть счастливым только рядом с любимым человеком, и чувствовать себя постоянно, перманентно, глубоко и трагически несчастным в периоды его отсутствия в твоей жизни. Эти переживания давали возможность грустить и быть совершенно особенной. Когда тебя спрашивают, где твоя любовь, можно задумчиво закатывать глаза, вздыхать и говорить: «На другом конце света… но когда-нибудь мы обязательно будем вместе! Я в этом не сомневаюсь!»
Иметь романтический налет очень сексуально, сразу становишься недоступной и прекрасной. Люди начинают жалеть тебя и откровенно завидовать: твоя личная жизнь полна прекрасных и волнительных впечатлений, в то время как они успели уже сто раз переругаться по поводу выбора кухонной стенки для своей ипотеки в Кукуево на пятьсот лет вперед (с ежемесячной выплатной 16 999 за свое, между прочем, жилье в Москве, со сноской под звездочкой «в 20 км от МКАД»). Их, вероятно, тоже ждет сложная личная жизнь, в которой эта ипотека будет чуть ли ни определяющим фактором в вопросе о том, стоит ли оставаться вместе (конечно, стоит! одной зарплаты точно не хватит). Они скорбят от того, что эта ипотека у них есть, а я – от того, что у меня ее нет и нет даже шанса завести ее в ближайшем будущем. Они ругаются из-за того, кто будет выносить мусор и мыть тарелки в субботу утром, а я, зная, что через неделю мы расстанемся и не увидимся еще полгода, с трагическим выражением лица фантазирую о том, как мы с любимым будем жарить банановые блины и цитировать друг другу Ахматову на балконе дома у берега моря. (Кстати, для него Ахматова – такая же русская абракадабра, как и все остальное, а для меня – выстраданные строчки). Они мучаются от того, что их родители ненавидят друг друга, а я – из-за того, что наши никогда не встретятся.