Время вороньих песен - стр. 5

— А еще с ним тип неприятный был из надзора. Они почти сразу на кладбище поехали. Не видели?

Я пожала плечами. Маячили чуть поодаль какие-то типы, но мне не до любопытствующих было, я старательно отыгрывала роль скорбящей вдовы. Слезу пустить не вышло, но под вуалью все равно никто не заметил бы, так что я ограничилась печальными вздохами. И кому какое дело, что вздыхала я вовсе не об Огасте, главное — к месту.

3. Глава 3

Наверху грохнуло. Опять какую-то раритетную недвижимость волокут? Недвижимость, потому что эту мебель тут как поставили, так она несколько поколений семьи Арденн и стояла, с места не двигаясь.

— Как же теперь, — вздохнула Бальца, помешивая в кастрюльке картофельный суп, на запах которого мое почти отогревшееся нутро реагировало вполне благосклонно. — Куда мне теперь?

— Вернешься к себе в Кронен, работу найдешь нормальную.

Сунула пальцы за манжет и достала оттуда монету в пять чаров. Сумма небольшая, но приятная. Собиралась служителя, что Огаста отчитывал, вознаградить, вроде так положено сверх платы за ритуал, но благоприобретенная скаредность взбунтовалась.

Я провезла денежку пальцем по столешнице в центр, орчанка заметила и тут же в позу встала. Выглядело внушительно.

— Возьми, — попыталась упорствовать я, но меня отругали. И налили супа.

— А заначку вашу я перепрятала, — тарахтела кухарка, сунув злополучные чары мне обратно за манжет. — Здесь под раковиной, где ведро с обмылками стоит, комнаты перероют все, а в помои вряд ли полезут.

Я была увлечена супом, и мне было немного все равно, где мое безумное сокровище в двадцать пять чаров, жемчужные сережки и дарственная на лавку лежат, главное, чтоб не нашли. Деньги не пахнут. Но Бальца! Я в задумчивости почесала длинную царапину на ладони. Не помню, как поранилась. Но я много чего не помню… или вот забываю.

— И когда успела только? — Это я не о царапине, понятное дело.

— Когда-когда… — отозвалась орчанка. — Да в тот же день. Ясно стало, что супруг ваш не сам преставился, я и перепрятала… Вас разговаривать позвали, а меня как раз отпустили. Вы простите, что я вопила на весь дом, да и потом еще, но очень уж страшно он лежал. Лицо все в черных венах и в глазах сплошь чернота, голова набок свернута и спина дугой. А грудину он, видно, сам себе изодрал, когда дышать нечем было, только вместо крови все такая же чернь, прямо поверх знаков.

У меня в памяти отложились только два раза, когда я видела Огаста без одежды, и никаких татуировок у него на теле не было, во всяком случае на груди. Грудь вспоминалась хорошо, и общая спальня, и даже немного венчание, а вот процесс вступления в законные права мужа над женой — вообще никак. Просто уверенность, что было, и все. Нет, за три года, конечно, можно детали позабыть, особенно если там такие же детали, как невнятный нос, но чтоб совсем вот так?.. Странно…