Восстание Спартака - стр. 8
Началась драка. Я перехватил гладиус и бросился на застывшего у стены латиклавия, который, в отличие от Гая Тевтония, разгуливавшего по палатке в тоге43, успел облачиться в полное военное обмундирование. Голову его защищал шлем монтефортино44, на тело была надета мускульная лорика45, левую ногу закрывал единственный понож46, пояс обхватывал ремень-балтеус47 с бронзовой накладкой. В руках трибун держал пугио. Он быстро смекнул, что на кону стоит его собственная жизнь, и с трудом, но отразил мой первый выпад, нацеленный ему в горло. Следующим ударом свободной руки я врезал ему в пах. Он согнулся и жалобно застонал. Я приготовился добить поверженного врага, но боковым зрением увидел летящий в мою голову табурет, прикрылся локтем. Трибун, с которого слетел шлем, бросился к столу, схватил лежащий на нем легкий пилум48, и запустил им в меня. Наконечник просвистел в двух пальцах от моего плеча, и пилум повис в шкуре палатки. Я заметил, что трибун смотрит мне за спину.
– Прикончи его! – заверещал он.
Сзади меня вырос вооруженный гладиусом горе-воин, кидавший табурет. Вдвоем они попытались оттеснить меня к краю палатки, лишить маневра. Отступая, я перевернул стол, используя столешницу в качестве оборонительного заграждения. В разные стороны полетели чашки, свечи с подставками, тарелки, по полу разлилось недопитое вино. Надо признаться, эти двое знали, с какой стороны держаться за меч, и ничуть не порочили свое сословие всадников49. Единственное, о чем я сожалел сейчас, – что вместо привычного боевого ножа в моих руках оказался гладиус, имевший совсем другой центр тяжести, иначе лежавший в руке, по-другому реагировавший на движения. К новому клинку следовало привыкнуть, а навыки Спартака распространялись на мышечную память со скрипом. Но где еще, как не в бою, следовало приобретать новый опыт? Видя, как замешкались оба моих визави, я уперся в перевернутый стол и резко ударил по столешнице ногой, оттолкнув от себя одного из нападавших. Он отшатнулся, не устоял на ногах и завалился на пол.
Второй по инерции отскочил ко входу. Окажись нападавший самую малость расторопнее, он бы получил шанс бежать, вызвать в палатку подмогу или по крайней мере сохранить себе жизнь. Однако я одним прыжком оказался у выхода и пригвоздил врага лезвием гладиуса к земле. Лорика, надетая на бедолагу, на поверку оказалась совсем непрочной.
Рут точным ударом пилума раз и навсегда пресек попытки незадачливого противника выбраться из-под стола. Гопломах, разобравшийся с остальными офицерами, выпрямился и с высоко поднятым подбородком смотрел на меня, а затем провел кончиком гладиуса по своему языку. По губам вниз к подбородку гладиатора заструилась кровь. Я знал, что последует за этим, и не хотел смотреть на жестокий обычай племени, из которого был родом Рут, поэтому отвернулся.