Воспоминания - стр. 25
Учился я отвратительно. Моя гувернантка, дабы стимулировать мой интерес к учебе, нашла мне соучеников; но я оставался по-прежнему ленивым и рассеянным, а мой дурной пример плохо влиял на моих товарищей. На старости лет мадемуазель Верзилова вышла замуж за швейцарца господина Пенара, учителя моего брата. Сегодня, в возрасте девяноста шести лет, она живет в Женеве. Письма от нее доносят до меня эхо тех давних лет, когда я часто подвергал испытаниям ее доброту и терпение.
После немца-пьяницы, ежевечерне выпивавшего перед сном бутылку шампанского, я последовательно разочаровал невероятное количество учителей: русских, французов, англичан, швейцарцев, немцев, вплоть до одного аббата, который позднее стал учителем детей королевы Румынии. Много лет спустя она мне рассказала, что воспоминания обо мне оставались для несчастного священника кошмаром, и пожелала узнать, все ли из того, что он обо мне говорил, правда. Пришлось признаться, что он ничего не придумал! Еще помню мою учительницу музыки, которую я укусил за палец так жестоко, что бедная женщина потом не могла играть на пианино целый год.
По линии матери у нас близких родственников не было. Кутузовы, Кантакузены, Рибопьеры и Стаховичи были дальней родней; отношения с ними были прекрасными, но встречались мы довольно редко. То же самое было и с нашими кузенами Еленой и Михаилом Сумароковыми[27], которые из-за слабого здоровья их отца почти безвыездно жили за границей. Нашими постоянными приятелями были дети сестры моего отца[28]: Михаил, Владимир и Елена Лазаревы, и две дочери моего дяди Сумарокова-Эльстона[29], Екатерина и Зинаида.
Все мы были влюблены в Екатерину, которая была очень хорошенькой. Ее сестра была менее красива, но ее любили за необыкновенную доброту. Старший из Лазаревых, Михаил, по возрасту более близкий к моему брату, обладал этаким шармом насмешника, очень оригинальным, который делал его неотразимым. Подвижное выразительное лицо и нос картошкой придавали ему немного клоунский вид. Неутомимо энергичный, он был вдохновителем всех наших занятий. У него было великодушное сердце, но легкомысленность характера мешала воспринимать что-либо всерьез. Он смеялся надо всем и надо всеми и думал только о развлечениях. Мы вместе устраивали безумные эскапады, воспоминания о которых до сих пор веселят меня, так что у меня нет сил сожалеть о них. У их сестры Ирины был такой же легкий характер. У нее было множество поклонников, соблазненных красотой ее египетского профиля и удлиненных зеленых глаз.
Дети министра юстиции Муравьева и статс-секретаря Танеева также входили в эту молодежную банду, которая по воскресеньям и выходным дням собиралась на Мойке. Раз в неделю господин Троицкий, модный танцмейстер, приобщал нас к прелестям вальса и кадрили. Стройный, манерный, напомаженный, благоухающий шипром, с тщательно расчесанной и разделенной посередине седеющей бородой, он входил прыгающей походкой, всегда в безукоризненно пошитом фраке, в лакированных штиблетах, белых перчатках и с цветком в бутоньерке.