Воспоминания - стр. 14
Года через два-три, поссорившись с императором, она уехала за границу и поселилась в Париже, в особняке, купленном в Парк-де-Прэнс. У нее перебывало все высшее парижское общество Второй империи. К ее чарам не остался равнодушен сам Наполеон III, сделавший некоторые авансы, оставшиеся без ответа. Однажды на балу в Тюильри ей представили молодого французского офицера, красивого, но не богатого, по фамилии Шово. Красавец-офицер ей понравился, и она вышла за него замуж. Она купила для него замок Кериоле в Бретани и добыла графский титул, тогда как сама титуловалась маркизой де Серр. Вскоре граф умер, завещав замок Кериоле своей любовнице. Разъяренная графиня выкупила его у соперницы по умопомрачительной цене и подарила департаменту Финистер с условием устроить там музей.
Мы каждый год навещали прабабушку в Париже. Она жила одна с компаньонкой в своем особняке в Парк-де-Прэнс. Мы селились в павильоне, соединенном с главным зданием подземным ходом, и навещали ее только по вечерам. Я, как сейчас, вижу ее восседающей в огромном кресле со спинкой, украшенной тремя коронами: княжеской, маркграфской[12]и графской. Несмотря на преклонный возраст, она была еще красива и сохранила в полной мере все величие осанки и благородство манер. Всегда тщательно накрашенная и надушенная, она носила рыжий парик и увешивалась внушительным числом жемчужных ожерелий.
В некоторых моментах она проявляла странную скупость. Так, она угощала нас заплесневевшими шоколадными конфетами, которые хранила в бонбоньерке из горного хрусталя, инкрустированной драгоценными камнями. Я единственный, кто ел ее угощение, и, думаю, это было причиной предпочтения, выказывавшегося мне ею. Видя, что я беру то, от чего все остальные отказывались, прабабушка ласково гладила меня по голове, приговаривая: «Этот ребенок мне нравится».
Она умерла в столетнем возрасте в Париже, в 1897 году, завещав моей матери все свои драгоценности, моему брату – особняк в Парк-де-Прэнс, а мне – свои дома в Санкт-Петербурге и Москве.
В 1925 году, когда я жил беженцем в Париже, мне стало известно из одной русской газеты, что большевики, проводя обыски в наших домах в Петербурге, обнаружили в спальне моей прабабки потайную дверь, за которой оказался гроб с человеческим скелетом… Я долго размышлял над тайной, окружавшей эту находку. Мог ли это быть скелет того самого молодого революционера, которого она любила и которого прятала до самой его смерти, после того как помогла ему в организации побега? Я очень хорошо помню, что много лет назад, когда разбирал в этой самой комнате бумаги моей прабабки, я испытывал странное неприятное чувство и звал моего камердинера, чтобы не оставаться там в одиночестве.