Волчонок с пятном на боку - стр. 16
Проходя мимо ночной палатки, Степан замедлил шаг. «Если так пойдёт, завтра с ребятами в спортзале волейбол не сыграю. Да и – хрен с ним. Может, вовсе не буду ходить туда больше…» – раздражённо размышлял Грачёв. Почти без сомнений постучал в закрытое окошко.
– Родные, мне баночку томатов и бутылку «Распутина». У вас не «палёная»?
Суббота началась далеко за полдень. Проснулся поздно, недовольный собой, раздражение росло от очень острого осознания поражения, подлой слабости, так неожиданно легко взявшей над ним верх. Без малого полбутылки «Распутина», приговорённой в остаток ночи, в полном одиночестве, ожидаемо ничего не изменили. В отличие от прошлых лет водка не принесла временного облегчения, ни на минуту не раскрасила действительность зыбкой, иллюзорной радостью. С пришедшей хмурой тяжестью только усилилось болезненное ощущение окружающей несправедливости и полного жизненного тупика; безумный взгляд лубочного персонажа с водочной этикетки подмигивал и словно злорадно вопрошал: «Ну, Стёпка, и чья взяла?» По НТВ астрологи вещали об окончании эпохи Рыб и переходе в замечательную эпоху Водолея, сулящую стране годы процветания, справедливости и безусловного торжества гуманизма. Всё это казалось Степану издевательской, но справедливой насмешкой над его вчерашним падением. Он решительно выключил телевизор, не обращая внимания на головную боль, надел спортивный костюм, кроссовки и вышел на улицу. Минут тридцать он бегал трусцой по микрорайону, приближая торжество гуманизма светлой эпохи Водолея. Однако вчерашний загул и каждодневные полпачки сигарет скоро вернули борца за гуманизм к собственному подъезду. Хотя ноги гудели, а спина раскалывалась, но голова болеть перестала, муторное настроение понемногу улетучивалось.
В воскресенье же всё окончательно наладилось, и день пролетел в домашних делах, чтении, установке программы на самостоятельно собранный компьютер и вечернем просмотре очередных серий «Последнего героя». Уборкой заниматься Степан не любил, обычно ему было лень, и он всячески искал повод, чтобы избежать этого самого тупого, как он считал, занятия. Оставлять квартиру без уборки третью неделю было нельзя. Стирка и глажка заняли ещё больше времени. Пока он занимался домашними делами, думал, что до начала нового года уже не успеть, но сразу после праздников он займётся поисками другой работы. И дело, конечно, не столько в том, что зарплата скромная и большая её часть приходится на гипотетические проценты с продаж. Степану хотелось заниматься именно социологией, – тем, что он считал перспективным и важным, тем, что может принести реальную пользу. Думалось ему, что было бы интереснее работать не в бизнесе, а в государственных структурах. Столько же вокруг обездоленных людей, и даже не только тех, кто живёт на улице. Ему казалось, что необъяснимое возвращение в Н-ск – часть какого-то сложного, ещё непостижимого плана. Для прикладной социологии здесь не просто раздолье – неизведанная планета.