Венецианская дева - стр. 44
Мысль была дельной, и Хэйвуд кивнул, признавая ее состоятельность.
– Так и сделаем, благодарю. – Они обменялись: он отдал ребенка, Джемма – кусок своей юбки – и снова двинулись в путь, который мужчина теперь помечал белыми ленточками. Вскоре дорожка во мху совсем затерялась среди низких черничных кустов, но, несмотря ни на что, идти стало легче, так как лес поредел, и сквозь высокие кроны деревьев пробивалось значительно больше света, чем прежде. Неосознанно и Джемма, и Хэйвуд прибавили шаг, надеясь вот-вот выйти из леса и увидеть что-то помимо мха и хвойных лап елей, заслонявших дорогу, но прежде, чем это случилось, они наткнулись на неожиданную находку.
Первой ее увидела Джемма и замерла, не решаясь поверить в увиденное: у её ног, бездыханным, лежало тело мужчины. Окровавленная одежда не оставляла надежды, и все-таки Хэйвуд, тоже увидев мужчину, первым делом убедился, не дышит ли он.
Не дышал...
Но умер, казалось, недавно: тело все еще было теплым, а члены податливыми.
Они с девушкой переглянулись...
– Он мёртв. И эта находка тревожит меня! Не уверен, что хочу идти дальше, – сказал Хэйвуд, поднимаясь на ноги.
Джемма, он видел, тоже встревожена, но бодрится, не позволяя себе впадать в панику.
– И все-таки мы должны... ради Бенета. Он вот-вот снова расплачется! Я едва успокаиваю его.
Во мху, там, откуда пришел этот мужчина, были видны четкие вмятины, и, судя по ним, прошел он там не один: за ним кто-то гнался? Преследовал? Почему? Хэйвуд стиснул в ладони кинжал, и они направились дальше, следуя тем же путем, которым вели их следы.
Далеко идти не пришлось: через пару сотен шагов деревья вдруг расступились, и перед путниками предстала дорога, свидетельствующая о случившемся здесь ужасном событии. Перевернутая повозка, разбросанные в пыли одежда и нехитрая утварь и еще один мужской труп, глядевший в небо невидящими глазами, – всё это заставило Хэйвуда остановиться на месте и, спрятав Джемму с ребенком за спину, внимательно осмотреться. Те, что сделали это с повозкой и путешествующими на ней, всё еще могли оставаться неподалеку...
Впрочем, в тишине на дороге не раздавалось ни звука, не считая пения птиц.
И тогда во всю мочь своих легких заплакал младенец. Он и так терпел слишком долго, и теперь был настроен вытребовать свое, чего бы ему это ни стоило... Хэйвуд и Джемма вздрогнули одновременно.
– Ну-ну, маленький, тише! – зашептала малышу девушка, пытаясь урезонить его. – Пожалуйста, потерпи еще самую малость! Тише, Беннет, тише, малыш. – Но ребенок кричал всё сильнее, и, верно, именно потому Хэйвуд не сразу расслышал грохот колес приближающейся повозки.