Уроки французского - стр. 4
2. 2 глава
Я еще в седьмом классе решила, что стану учителем французского языка: тем летом мы отдыхали во Франции, в Мирамаре у друга отца. Теплые бризы Средиземного моря, ласковый, нежный песок восхитительных пляжей и воркующий говор мадам Жюстин, урожденной бретонки, – все одинаково очаровало меня и заставило грезить о том, как однажды и я поселюсь точно так, как чета Дюбуа, в одном из крохотных городков, расположенных на побережье, и построю свое тихое счастье.
Ни тихого счастья, ни тем более Франции в моей жизни пока не случилось – был только французский язык, который я с энтузиазмом преподавала, и делала это, как мне казалось, на совесть. Правда, именно требовательное отношение к предмету и неумение закрывать глаза на халатность учеников и делало меня непопулярной в их же среде. Я видела, как они недовольно косились, когда получали работы с плохими отметками, как кривились их губы, шепча, должно быть, нечто обидное в адрес ненавистной «училки» и как они вылетали из класса, не удостоив меня даже взглядом. Я почти привыкла к такому...
Но Эрик, он всегда казался другим. Я даже симпатизировала ему: видела, как парень старается, как изо дня в день прилагает усилия ради хороших оценок, и не его в том вина, что на отлично не выходило: нельзя во всем быть на высоте. Языки просто были той сферой, которая ему не давалась... И ему следовало это признать. Но он, привыкнув быть лучшим во всем: в силу ли собственных убеждений или повинуясь диктату отца, который, как мне говорили, был «тем еще типом», постоянно стремился вперед. Я могла лишь похвалить такое упорство и отчасти позавидовать…
Но, став свидетельницей, той жуткой сцены, я не сдержалась... Была слишком шокирована увиденным, разочарована так, что поплыло перед глазами. Я даже голоса своего толком не слышала: сердце стучало, как оглашенное. Было тошно и больно... Еще особенно потому, что эти парни каким-то образом прознали про Томаса – мы с ним по негласному соглашению не афишировали наше родство. Сын почти год проучился в нашей гимназии, и никто из моих учеников ни разу меня о нём не спросил, а от них мало что скроется. Я даже решила, что неудобных вопросов и взглядов, подсчитывающих в уме, удалось избежать, ан-нет, эти трое как-то прознали.
Но как? Впрочем, не это самое главное: мало узнать, эти парни ещё и решили отыграться на Томасе. Словно ребенок в ответе за их же плохие оценки... И это казалось самым ужасным!
– Расскажи, как все было, – потребовала у сына, когда мы сели в машину. – И почему, в конце-то концов, ты стоял на остановке, а не ждал меня у машины, как мы договаривались?