Тень над скульптурой - стр. 52
– Александр Михайлович, – запинаясь, робко запела она, – вы ведь набираете команду в новый ресторан? – тот кивнул, направив на девушку все внимание, отчего Мария вмиг залилась застенчивой краснотой. – А я… Я хотела бы переехать в Сестрорецк. Ну, работать. И жить.
Катаев сжал губы и, погрузившись в серое раздумье, машинально закачал репой, как будто в той множеством маленьких счетных механизмов разгадывалась хитрость математической задачки.
– Собственно, – наконец выдал он, – идея-то что надо.
– Знали бы вы… – скромно начала она, от волнения потирая бледные ладошки. – Вы не представляете, как я устала от города, от этой спешки…
– Сестрорецк… – задумчиво произнес он. В этом кабинете, обставленном всякой рухлядью, чтобы только заполнить пространство, любая желтая лампочка на проводе и то смотрелась бы куда привлекательнее подвесной люстры, какой недоставало, как калеке, двух лампочек. – Город-то не дешевка. Так куда же мне тебя там пристроить?
Она болезненно сглотнула. Тонкими пальчиками ослабила узел тонкого черного галстука. Осмотрелась по сторонам, как бы опасаясь шпионажа. С коридорной кишки в кабинет сквозняком заливалась тишина.
– За нами не следят.
– Я готова на какую угодно работу….
– Какую угодно работу… На что только люди не решаются? А ради чего, ради какой гонки бросаются штурмовать пределы возможностей? Казалось бы, живи, где родился, занимайся всякой мелочью да радуйся новому дню, но душа ведь не спокойна… – пробормотал Катаев, задумчиво прикрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. Напряжение шипастыми цепями сковало Марию. По ее и без того воспаленным нервам будто бы неумело, выпуская болезненный скрежет, водили смычком, как по струнам расстроенной скрипки. – Раз на какую угодно, – наконец выдавил он, – так, может, сразу назначить тебя управляющим, как думаешь?
– Управляющим? – словно ошпарив пальчики о чашку с кипятком, бросила она слова. – Но я ведь… Я боюсь, – виновато пролепетала она, – боюсь не справиться, Александр Михайлович.
Дрогнув от первого же наката волны растерянности, девушка понурила светлую голову, словно вся ее просьба – сплошная оплошность, слабость желания, молнией воспламенившаяся уверенность, так быстро отгоревшая…
– Справишься, – твердо заверил он. – Знала бы, сколько я хрупких птенцов повидал, какие в орлов обращались… А я в беде-то не брошу, поняла? – Мария подняла большие глаза, в каких неиссякаемыми отблесками наивным доверием сверкала надежда. – Жилье нашла?
– У знакомых на первые дни. Они уже ждут меня, хоть сегодня переезжай.
Катаев махнул головой, тут же обездвижив женские порывы.