Тень над скульптурой - стр. 50
Вот и весь Петербург на ладони, за каким темная зелень необъятных лесов. Вблизи порта крохотные грузовые корабли, нагрузившие себя прямоугольниками… Катаев нежным касанием подтянул ее подбородок к своему лицу…
Она вдруг тихо заплакала. Прислонилась личиком к мужскому плечу. Горячее дыхание пробирается сквозь ткань мужской рубашки, касается кожи и как будто исхитряется устремиться к самому сердцу с намерением растолковать тому бесхитростную проповедь…
– Ты так красиво и легко играешься со мной…
– Кто это сказал?
– Сама придумала. Просто так никогда ничего не бывает. А ведь за все, за каждую мелочь, даже за несущественное, такое, как чувства, приходится платить. Это всемирно известный факт.
– Послушай, Карина, – он взял ее руки в свои. Таким глазам, искренним, чистым, буквально прозрачным, с карамельными радужками, попросту невозможно соврать. – Послушай, забудь весь этот бред…
– В конце концов, – всплеснула руками она, отвернувшись со слезами на глазах к закату, будто только тот сполна понимает ее, – один раз живем.
– Не стоит уж превращать мое отношение к тебе в мелодраму…
– Я не о том. Я просто в растерянности.
– Из-за чего?
Она пожала плечами, а потом все же решилась:
– Столько лет жила в одном несчастном поселке, столько лет терпела рутину, что смирилась терпеть ее до конца века, а теперь за пару дней вдруг получила больше чувств, чем за всю жизнь…
– Есть одно лекарство от меланхолии.
– Какое же? – подняла она на Катаева блестящие надеждой глаза.
– Виски.
– Я не привыкла к крепкому алкоголю.
Виноватая улыбка вспыхнула на светлом личике.
– Тогда начнем с шампанского. Только если мы выпьем в каком-нибудь заведении, я уже никуда нас не увезу.
– И что же нам делать?
Через каких-то несколько десятков секунд их кабинка должна была сблизится с платформой.
– Оставайся со мной на ночь и никуда не уходи в эту темную, мутную ночь, в которую небо так и грозится пролить миллионы и миллиарды слез.
– Ладно, будь что будет.
– Кажется, в голову ударило.
Она запрокинула голову на спинку дивана и закрыла глаза. На журнальном столике возле ножек пустых бокалов валялись обертки от булочек.
– Хорошее шампанское. Очень. Я такое, кажется, никогда и не пробовала… Или тайком в ресторане…
– Уже поздно…
– Поздно?
Карина вскинула голову и нащупала на диване телефон.
– Половина двенадцатого. В это время я только домой возвращаюсь. А там дел еще…
– Твоя мать не волнуется… Как же по-детски звучит.
Но она не разделила усмешку Катаева, вместо того с серьезной холодностью взглянула на него и угрожающе прошипела:
– Ей все равно, где я и с кем. Небось уже взялась за второй литр.