Тень над скульптурой - стр. 49
– Ну раз так… Значит, по домам? – после недолгой паузы наконец выплеснула она.
– А тебя просто так не взять.
– А что ты ожидал? – с вызовом бросила Карина.
– У меня были иные планы, но ты вскочила с таким видом…
– Это с каким?
– С таким испуганным, будто домой тебе попросту нельзя. Будто ты предпочтешь незнакомый кров или, на худой конец, улицу, но только не возвращаться домой.
– Домой, и правда, не шибко-то тянет.
– Тогда следуй за мной…
Он протянул ей руку, приглашая последовать за собой… Они подошли к кассе. Очередь всего из пяти человек, в нетерпении топчущихся на месте.
– Два взрослых на колесо.
Продавщица – женщина с глубокими морщинами, – безынтересно глянув на покупателей, пробила билеты, с трудом сдерживая зевоту в мире безудержного веселья и смеха.
– Куда это мы? – дернула Карина Александра за рукав.
– А ты почти что ребенок…
– Ничего я не ребенок… – с тихой обидой возмутилась она, на что Катаев лишь выразил сердечную улыбку любящего отца.
– Почти что… Тем более, ничего в том оскорбительного нет. Девушка, не утратившая порывы юности и имеющая смелость давать им волю, бесконечно прекрасна…
– Это еще почему?
– Потому как жизнь полна разочарований и тяжестей… Поэтому в жизни выигрывают те, кто радуется всяким пустякам и мелочам.
– Наверное, что-то в этом есть, но…
– Вот и пришли.
Катаев подвел ее к железному корневищу колеса обозрения. Карина запрокинула голову назад – колесо-то вдвое выше девятиэтажки. Он протянул билеты помятому молодому человеку с форменной кепке. Едва выпустившийся со школы, с фиолетовыми фингалами под глазами. Катаев взглянул на Карину: у нее вот точно такие же мешки. Измотанные жизнью юнцы… Они уместились в освободившуюся кабинку, какая медлительной гусеницей поползла описывать окружность. Каждый новый толчок железной громадины все больше и больше возвышал их над Крестовским островом… Оранжевый закат мерцал палитрой красок, разбивал лучи о темные просторы Финского залива, о белые ванты моста…
– Какая красота… – прошептала она, не отрываясь завороженным взглядом от заката, лоснящегося янтарем на крышах, окнах, пушистых кронах деревьев…
– Иногда и не верится, что мы живет вот здесь, среди такого архитектурного художества, правда?
– Правда, – машинально откликнулась она.
– Иди ко мне.
Она очнулась, расплылась в простодушной улыбке. Темно-каштановые волосы отливали звонкой медью. Кончики челки залезали на линию тонких бровей, подчеркнутых коричневым карандашом. В черном платье с кружевами она была чудесно хороша… Она могла бы стать мечтой любого мужчины, начиная от благородного рыцаря и заканчивая последним негодяем…