Тень измены - стр. 6

3. Глава 2.

Лето промчалось, быстро пролетел золотой сентябрь. Тяжелые облака, затянувшие небо над городом с самого утра, внезапно разразились проливным дождем.

Чертыхаясь, что поехал верхом, а не воспользовался экипажем, я, однако, не осмелился повернуть назад и предстал перед генералом Василием Михайловичем.

Вода стекала с моих волос и одежды прямо на ковер в его кабинете.

– Капитан Ушаков по вашему приказанию прибыл! – рявкнул я, отдавая честь и вытягиваясь в струнку.

Василий Михайлович Долгоруков, немолодой и невысокий мужчина с посеребренными сединой волосами, которые аккуратно обрамляли его округлое, испещренное морщинами лицо, взгляну на меня хмуро.

– Вижу, – резко бросил Долгоруков и смерил меня злым взглядом, способным нагнать страху даже на самых отчаянных смельчаков. – Я весьма разочарован вашим поведением, Ушаков. Зачем вы ввязались в драку с капитаном Сухотининым?

Налитый синевой двухдневный кровоподтек на левой скуле здорово саднил.

Я улыбнулся уголком губ, вспоминая лицо капитана и его дружков: два разбитых носа, три подбитых глаза, ну, и так по мелочи…

– Чему вы улыбаетесь? Неужели вам нечего сказать в свое оправдание? Ладно бы защищали честь мундира, но вы снова потеряли голову из-за женщины. Вы зашли слишком далеко и опорочили честь дочери капитана, – рявкнул Долгоруков, грозно потрясая кулаком перед моим лицом. – И это в тот момент, когда в город прибыл князь Прозоровский. Неужели вы полагали, что ваш поступок останется безнаказанным?

– Опорочил честь? Да мимо его дочери не прошел только ленивый…

– Молчать, мальчишка! Как ты смеешь мне дерзить! – генерал вспыхнул от гнева, стукнув кулаком по массивному дубовому столу. ­­– Ежели провинился, честно признайся! За все твои проступки давно бы выгнал тебя взашей, только из уважения к генералу Чернышеву и твоему покойному батюшке терплю твои наглые выходки. Посмотрите на себя. Что за вид?

Он брезгливо дернул меня за мокрый рукав. Я не стал более оправдываться, а изобразил раскаяние:

– Ваше Сиятельство, готов понести любое наказание, которое вы посчитаете справедливым.

Я все еще стоял навытяжку, взгляд мой был устремлен в одну точку на потолке, выше головы генерала. Василий Михайлович уже несколько смягчился. Подлеца и доносчика Сухотинина в гарнизоне не жаловали, в отличие от его дочери, которая к своей чести относилась с меньшим трепетом, чем ее отец, и многим позволяла заглядывать в свою опочевальню.

Наша стычка стала уважительной причиной для перевода капитана в другую часть.

– Шатаешься без дела, только время понапрасну изводишь! Otia dant vitia! Праздность рождает пороки!