Тень Химавата - стр. 44
Следом из ущелья повалили люди в серых дхоти и тюрбанах. Бхараты неслись сломя голову по берегу Хайбера, словно их преследовала сама богиня-воительница Дурга. Оборачиваясь назад, они в ужасе кричали. Четверо жрецов с круглыми от страха глазами тащили на носилках статую Кришны.
Увидев перед собой спасительные просторы, многие воины тут же побросали дротики, длинные луки и круглые тростниковые щиты, чтобы было легче бежать. Одни из них рассыпались по долине, стараясь затеряться на холмистой местности, другие кинулись к обозу в надежде спрятаться среди повозок.
Лишь знаменосцы, а также носильщики зонтов и камар[110] не бросали амуницию, зная, что за ее утерю грозит мучительная казнь.
Пехотинцев с трубным ревом преследовали боевые слоны. Израненные стрелами, обожженные огненными снарядами Менелая, они в ярости крушили все вокруг: поднимали на бивни людей, топтали ногами упавших, ударами головы опрокидывали повозки. Мелодичный звон колокольчиков на пурпурных попонах звучал погребальным набатом.
Один из слонов хоботом стащил с шеи махаута, бросил на землю, а затем вонзил в него покрытый железом бивень. Другой, у которого в боку торчало несколько дротиков, повалился на землю. Из корзины с трудом вылезли воины, но не успели спастись – бегущие следом слоны растоптали и корзину, и стрелков.
Гермей не трогался с места. Он ждал, когда покажутся колесницы. Как знаток катуранги, древней шахматной игры, македонянин предпочитал не уничтожение всех фигур противника, а захват главной из них – царя.
Вдруг он выпрямился в седле, напряженно вглядываясь вдаль. Показались колесницы, среди которых выделялась позолоченная квадрига. На тонком бамбуковом шесте гордо реял, звеня на ветру бубенцами, кусок парчи с вышитой золотом пальмой, словно Раджувула не спасается бегством, а наступает.
Махнув рукой, полемарх пришпорил коня. Катафракты устремились вслед за командиром. Топот копыт, тяжелое дыхание лошадей, железный лязг амуниции – звуки атаки накрыли распадок. Ощетинившийся тяжелыми пиками смертоносный клин несся в сторону ущелья.
Когда дезертиры заметили угрозу, было поздно. Закованные в броню македоняне врезались в толпу. Отдача контоса откидывала всадника назад, так что он с трудом сохранял равновесие. Вражеские лучники пытались сбить его с коня, но стрелы лишь отскакивали от кольчуги.
Тут же подлетал слуга. Прикрываясь щитом, добивал раненого пехотинца и стаскивал труп с контоса. Катафракт снова брал разгон, наметив следующую цель.
Гермей мчался к колеснице Раджувулы.
Он уже видел бледное нахмуренное лицо сака под козырьком шлема в виде слоновьей головы с поднятым хоботом. Македонянин плотнее прижал контос к боку, готовясь ударить.