Танец мотылька - стр. 89

Воздуха не хватает. Сбрасываю под дверь все, что попадается под руки. Одежду, покрывало, скатерть. Огонь все это сжирает и тут же перекидывается на мягкую мебель.

Я отхожу в сторону. Марк тянет меня к себе. Он хрипит и тяжело дышит.

Глаза застилает едкими слезами, легкие рвет на части.

– Прости, Крылова. Ничего личного, – сипит Марк в ухо.

Мы опускаемся на колени. Он роняет голову мне на плечо, и я чувствую, как тяжелеет его рука. Затем она и вовсе ниспадает, цепляя больно волосы.

– Вольный, не сдавайся! Ты же маг, придумай что-то!

– Всего лишь маг памяти, – шепчет он, затем небрежно целует в висок и опрокидывается назад. Я ловлю его на лету, удерживая от падения. Его голова безвольно упирается в мое плечо. Что я делаю? Пытаюсь спасти своего мучителя, хватаясь за призрачное внутреннее чутье, что не все еще потеряно? Если бы можно было все изменить.

Комната качается, воздух плавится, пламя уже заползло далеко внутрь. Слышу, как оно шепчется, как оно требует большего.

Я уже не могу стоять на коленях. После подвала ломит кости и болят ягодицы. Присаживаюсь.

Марк без сознания. Осторожно отпускаю его, стараясь придерживать от резкого падения, и он плавно падает на пол. Его волосы рассыпаются по ковру, по которому стремительно ползет огненная змея.

Вскакиваю. Оттягиваю Вольного в угол, справляясь с головокружением. Стараюсь не дышать. Но после тяжести, сердце заходится, и я глубоко вдыхаю едкий горький дым.

В голове затуманивается – падаю рядом с Марком. В последний момент хватаюсь за его теплую руку.

Я могла бы его любить, если бы не все эти обстоятельства: авария, больница, странный заказ. Я могла бы любить, если бы прожить другую жизнь: без магов, погонь и убийств. Но этому не бывать никогда. А, впрочем, мне уже все равно.

19. Глава 18. В конце тоннеля нет света

Слышу настойчивый стук чашек и тихую песню над ухом. Мелькает мысль, что я провалилась в старые воспоминания: снова пахнет бабушкиными булочками.

– Мама, тетя Вика плоснулась! – кричит над ухом мальчишеский голос: очень знакомый. Это же Даня!

Тру глаза, чтобы хоть немного навести резкость. Кажется, веки намертво слиплись. Тело горит, особенно правая сторона. Я лежу на левом боку и хлопаю ссохшимися ресницами.

Слышу колебание воздуха. Кто-то подходит совсем близко и кладет руку на лоб.

– Как ты? – спрашивает девушка.

Перед глазами все плывет. Вижу лишь слабый силуэт.

– Мама, с ней все в полядке?

– Данил, успокойся, – строго говорит она: – Иди пока поиграйся на улице.

– Холосо, – обиженно выдавливает мальчик, и его топот удаляется.