Танец мотылька - стр. 88
Марк ставит чашку на стол и вдруг хватает меня за горло.
– Говори все! Ты что-то не договариваешь! Кто за нами следил, кто были эти двое в квартире?
– Ма-арк, отпусти! Ты мне шею сломаешь, – беспомощно хриплю я, вцепляясь в его пальцы.
– Отпущу, но ты должна сказать правду! – у него яростно горят глаза, чувствую, как сжимаются кончики пальцев и одно движение отделяет меня от смерти. Может позволить ему сделать это? Зачем жить, если твоя жизнь уже не имеет смысла?
– Делай, что хочешь, но я устала говорить тебе одно и тоже. Ты словно не слышишь. Видишь свою правду и только свою, читатель памяти хренов. Ничего ты не можешь прочитать, если дальше своего носа ничего не замечаешь!
Марк приподнимает бровь. Ослабляет хватку, опускает ладонь на мое плечо.
– Вика, мы не выберемся отсюда, – вдруг шепчет он и склоняется ко мне. Целует в макушку. Я замечаю, что он бледен и вспотел.
Осматриваю комнату. Дверь заперта, под ней одеяло. Из-под щели валит дым и тряпка не сильно спасает.
Марк опускается на диван возле меня и подтягивает к себе.
– Вика, наверное, это конец. Если ты не знаешь кто охотится на тебя, то я точно не знаю. И спастись мы уже не сможем.
– О чем ты? – отпираюсь, но Марк удерживает в железных объятиях. – Ведь можно же окно выбить.
– Наивная, – Марк тепло улыбается, забирает пальцами несколько упавших мне на глаза прядей и перекидывает их на одну сторону.
Не обращаю внимание на его минуту нежности. Уверена, что Вольный, как всегда, просто меня испытывает. В нем не может быть искренности.
– Отпусти! Я сама это сделаю! – вскакиваю.
Одеяло под дверью занимается маленькими языками пламени, комнату быстро наполняет едкий дым и копоть.
Я подбегаю к форточке и дергаю щеколду. Она не то, что не двигается, она просто вросла в подоконник.
Марк глядит на меня стеклянным взглядом, затем опускает голову в ладони и проводит ими по всей шевелюре, замерев на затылке. Слышу его надрывный кашель.
Я хватаю стул и замахиваюсь в окно, но Марк на лету перехватывает.
– Глупая дурочка. Отойди, вон в тот угол, – его голос понижается, лицо покрывает красными пятнами, но вискам дорожками сбегает пот.
Становится невыносимо жарко, словно мы две рыбины, которую поджаривают на сковороде. За окном – свежий воздух и прохлада, но здесь – настоящий ад.
Вольный бьет стулом в окно. Слышится треск, затем во все стороны разлетаются щепки. Я невольно жмурюсь, чтобы осколки не попали в глаза. Затем гляжу ошарашенно на целое окно и не понимаю.
– Это не просто пожар, Вика, – Марк хватается рукой за подоконник, чтобы не упасть.