Судьба России в пророчествах русских святых. В законе Всевышнего воля его - стр. 14
Я выразил желание её навестить, чтобы услышать что-либо о Преподобном из её уст. Меня проводили к домику, где жила Паша. Едва я вошёл к ней, как Паша, лежавшая в постели (она была очень старая и больная), воскликнула:
– Вот хорошо, что ты пришёл, я давно тебя поджидаю: Преподобный велел тебе передать, чтобы ты доложил Государю, что наступило время открытия его мощей и прославления.
Я ответил Паше, что по своему общественному положению не могу быть принятым Государем и передать ему из уст в уста то, что она мне поручает. Меня сочтут за сумасшедшего, если я начну домогаться быть принятым Императором.
На это Паша сказала:
– Я ничего не знаю, передала только то, что повелел Преподобный.
В смущении покинул я келью старицы. Вскоре я уехал из Дивеевского монастыря и возвращался в Москву, невольно обдумывая слова Паши. В Москве они опять пришли мне в голову, и вдруг однажды меня пронзила мысль, что ведь можно записать всё, что рассказали о преподобном Серафиме помнившие его монахини, разыскать других лиц из современников Преподобного и расспросить о нём, познакомиться с архивами Саровской пустыни и Дивеевского монастыря и заимствовать оттуда всё, что относится к жизни Преподобного и последующего после его кончины периода, привести весь этот материал в систему и хронологический порядок. Затем этот труд, основанный не только на воспоминаниях, но и на фактических данных и документах, дающих полную картину жизни и подвигов Преподобного Серафима и значения его для религиозной жизни народа, напечатать и поднести Императору, чем и будет исполнена воля Преподобного, переданная мне в категорической форме Пашей.
Таким образом зародилась мысль о «Летописи». Для приведения её в исполнение я вскоре взял отпуск и снова возвратился в Дивеево. Там мне был предоставлен архив монастыря, так же как и Саровской пустыни.
Но, прежде всего я отправился к Паше и стал расспрашивать её обо всех известных ей эпизодах жизни Преподобного, тщательно записывая всё, что она мне передавала, а потом прочитывал ей мои записи…».
Святитель Серафим Чичагов написал книгу и сумел представить Государю, который «возгорелся желанием открыть мощи» Серафима Саровского. Но весь Синод, к тому времени уже в значительной степени утративший Православное благочестие, противодействовал канонизации, а его цензор, Григорий Дьяченко, вволю поглумился над рукописью книги, выхолащивая многие пророчества о.Серафима, «неудобные» для Синода.
И всё же книга получилась достаточно сильной, а в лице Государя Императора Николая II, Серафим Чичагов обрёл Высочайшего союзника. Лишь под большим нажимом Государя состоялась канонизация. Произошло это в конце июля 1903 года при огромном стечении народа. Не случайно вся Православная Россия так отозвалась на неё, ведь, по словам Архиепископа Черниговского Филарета, в продолжение 55 лет Серафим Саровский был «самым великим подвижником благочестия последних времен».