Странно и наоборот. Русская таинственная проза первой половины XIX века - стр. 22

– Ах, зачем ты пришел, – заговорила она, – и что́ подумают обо мне, если застанут нас вместе?

– Зденка, жизнь моя, будь покойна, – сказал я ей, – все кругом спит, только один кузнечик в траве да стрекоза в воздухе могут услышать то, что́ нужно мне сказать тебе.

– Уйди, уйди, милый, увидит нас брат, – я погибла!

– Зденка, я не уйду отсюда до тех пор, пока ты не обещаешь мне любить меня всегда, как обещала своему кралю красавица в твоей песне. Я скоро уезжаю, Зденка; кто знает, когда мы снова увидим друг друга? Зденка, я люблю тебя больше души своей, больше спасения моего… жизнь и кровь моя – твои… Неужели ты не дашь мне и часа времени?

– Многое может случиться в течение часа, – задумчиво ответила Зденка, но оставила свою руку в моей. – Ты не знаешь моего брата, – продолжала она, вздрагивая, – у меня есть предчувствие, что он придет.

– Успокойся, Зденка моя, – сказал я ей, – брат твой устал от бессонных ночей, его убаюкал ветер, что́ шелестит в деревьях; глубок его сон, длинна наша ночь, и я прошу у тебя только часа!.. А потом прости и, может быть, навсегда.

– О нет, нет, не навсегда! – живо заговорила Зденка и отшатнулась от меня, будто испугавшись своего голоса.

– О Зденка, – воскликнул я, – тебя одну я вижу, тебя лишь слышу, я более не волен в себе, я послушен какой-то высшей власти, прости мне, Зденка!

И как безумный я прижал ее к сердцу.

– Нет, ты не друг мне, – сказала она, вырываясь из моих рук, и забилась в глубь комнаты.

Не знаю, что отвечал я ей в эту минуту, так как сам испугался вдруг своей смелости, не потому, чтоб она в подобных случаях не помогала мне, а потому что, несмотря на увлечение страсти, я повиновался неотразимому чувству уважения к невинности Зденки.

Правда, я попытался было начать какие-то медовые любезности, которые имели, вообще, успех у красавиц тогдашнего времени, но вскоре сам устыдился их и умолк, видя, что молодая девушка в простоте своей и не догадывалась даже о том смысле этих речей, который вам, mesdames, вижу по вашим улыбкам, понятен с полуслова.

Итак, я стоял перед ней, не зная, что делать, как вдруг она вздрогнула и устремила в окно испуганный взор.

Я следил за направлением ее глаз и ясно увидал старого Горшу, смотревшего на нас в окошко.

В ту же минуту я почувствовал, как тяжелая рука опустилась мне на плечо.

Я обернулся. То был Георгий.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он меня.

Смущенный этим внезапным обращением, я указал ему на его отца, который все еще стоял у окна и исчез, лишь только Георгий его заметил.

– Я услыхал старика и пришел предупредить сестру твою, – сказал я.