Стерегущие золото грифы - стр. 35

***

Шаманке не спалось. Она вышла на улицу и присела у аила, дымя неизменной трубкой. Подняла голову к ясному звёздному небу, и в этот самый момент там зажглась новая яркая звёздочка, мигнув и разгоревшись, словно невидимая рука на том берегу небесной Молочной реки подкинула хворосту в костёр. Зажглась она на севере, в конце привычного строя Скакунов, принадлежащих Семи каанам22, что стерегут покой небесных пастбищ.

– Богатая охота у духов этой зимой, – заговорила Шаманка сама с собой. – Лучших берут. Молодых просят.

Трясущейся не то от старости, не то от волнения рукой она переложила трубку из одного уголка рта в другой.

– Темир… – сказала Шаманка, вглядываясь в ясную новорождённую звезду. – Сбился с пути всё-таки. Как же ты так? Ведь какая ночь светлая, даже ветер стих. Так теперь уж не давай заблудиться другим. Пусть, глядя на тебя, находят верную дорогу.

Ровным надёжным светом горела звезда. Верный спутник и проводник, она и по сей день на небе. Полярная звезда, что алтайцы зовут Алтын Казык – Золотой Кол – и считают центром неба, осью мира. Соседние же народы Железным Колом кличут, будто правду подсказал им кто23.

Снаружи послышались оживлённые голоса, и Ойгор24 выглянул из своего небольшого, крытого корой аила, скорее напоминавшего шалаш. Охотники толпились на улице, обступив кого-то. Ойгору отсюда не было видно, что их так заинтересовало. Охваченный любопытством, он вышел из аила и поковылял к сборищу так быстро, как только позволяли непослушные, неестественно выгнутые ноги. Сегодня болели они нестерпимо – на смену погоды.

Ещё в раннем детстве Ойгор переболел кочевой болезнью25 и чудом остался жив. Вот только ноги его не выросли до нормальной длины. Кости на них стали толстыми, узловатыми, а суставы – вывернутыми. Несмотря на такое увечье, роста Ойгор был среднего. Ходил он с трудом, а доставшуюся от отца лошадь приучил опускаться перед хозяином на колени, иначе просто не удалось бы сесть верхом.

Охотничье зимовье представляло собой единственную улицу, с одной стороны которой неровной линией пристроились разномастные аилы, а с другой тянулись жерди коновязи. Одним концом стойбище почти тонуло в Тайге, за другим раскинулось небольшое заснеженное поле, летом пораставшее травой и цветами высотой по пояс взрослому мужчине. С этого края и жил Ойгор. В полупустом стойбище селились те охотники, что не уходили в Тайгу на всю зиму. Те, кого не влекли одинокое существование и полное единение с природой. Но даже живущие здесь порой пропадали на промысле по нескольку дней.