Социологический ежегодник 2015-2016 - стр. 66
Свою кампанию против психологии морали Абенд начинает с детального анализа тех моральных суждений, которые составляют ее нынешний фокус. Участнику эксперимента предлагаются вопросы о моральной допустимости / недопустимости того или иного практического решения моральной дилеммы. Популярной темой в подобных опросах служит так называемая «трамвайная сага» (trolleyology) [Foot, 2001; 2002; Appiah, 2008]: водитель трамвая с неисправными тормозами видит за поворотом группу дорожных рабочих, которые не могут спрыгнуть с высокой насыпи и таким образом избежать гибели под колесами трамвая. Чтобы избежать жертв, водитель может свернуть на боковой путь, где в аналогичном положении находится только один рабочий. Вопрос: допустимо ли с моральной точки зрения свернуть на боковой путь? Вариантом той же ситуации будет пассажир, стоящий на подножке трамвая, наклонившись вперед, чтобы лучше видеть происходящее. Пассажир достаточно тучен, чтобы послужить тормозом для неуправляемого трамвая, если его «чуть-чуть подтолкнуть». Вопрос: оправданно ли такое действие для вас, если вы окажетесь рядом с этим пассажиром? [Abend, 2012, p. 161]
Анализ полученных ответов сводится к выяснению того, какие именно мозговые центры отвечают за генерирование моральных суждений, каковы их нейронные корреляты и являются ли их первопричиной «горячие» эмоциональные процессы либо «холодные» рассудочные акты. Конечным шагом экспериментального алгоритма становятся поиски универсального морального органа, способности и даже грамматики – по аналогии с нормами функционирования языка. Абенд выделяет несколько типичных характеристик моральных суждений, составляющих предмет изучения в рамках моральной психологии. Такие суждения: 1) принадлежат исключительно индивиду; 2) формируются как реакция на стимул; 3) стимулируются воображаемой ситуацией; 4) высказываются только по поводу действий (т.е. не касаются, например, личности или положения вещей); 5) используют только «тонкие» (ненагруженные или скудные) этические понятия (o’key, верно, неправильно, приемлемо, недопустимо)31; 6) носят безоговорочный характер; 7) содержательно и семантически прозрачны; 10) принадлежат конкретному моменту времени.
На этом фоне особенно впечатляющим выглядит разнообразие всех тех «моральных вещей», которые не удовлетворяют перечисленным выше критериям и потому остаются за бортом новой науки о морали. Это моральные феномены, заполняющие реальную жизнь людей в виде нравственных вопросов, увещеваний / повелений и нарративов. Нравственные вопросы – это вопросы, которыми люди задаются в поисках жизненных ориентиров; они составляют существенную часть человеческого опыта и отличаются гораздо более сложным и противоречивым содержанием по сравнению с тем, что подлежит выяснению в моделируемых ситуациях и виртуальных опросах. Моральные увещевания отличаются от простейших моральных сентенций нацеленностью на практический результат (изменение наличного положения вещей). В этом случае именно практика первична, а оценка личности, ее поведения или ситуации в категориях морали служит поводом для артикуляции морального призыва. Между тем «мораль, каково бы ни было ее толкование, всегда имеет дело, прежде всего, с практикой и действием и лишь затем – с теорией, касающейся практики и действия» [Abend, 2012, p. 166].