Шалтай-Болтай в Окленде (сборник) - стр. 61

– Ты в чем-либо нуждаешься, тебе что-нибудь требуется? – спросила Лидия, приближаясь к старику.

– Может, кофе, – сказал старик. – Как насчет чашки кофе? – спросил он у Эла.

– Идет, – сказал Эл.

Лидия исчезла на кухне. Мужчины остались наедине, и оба молчали.

– Как она меня перепугала, – сказал Эл.

Старик ничего не сказал, и выражение его лица нисколько не изменилось.

– Ты ведь неплохо себя чувствуешь, да? – сказал Эл. – Когда думаешь вернуться к работе? Что сказал доктор?

– Он мне позвонит. Когда получит рентгеновский снимок.

Эл кивнул.

– Могу я чем-то помочь? – спросил он вскоре.

– Нет, – сказал старик. – Спасибо.

– Скажем, позвонить каким-нибудь твоим клиентам?

– Нет.

– Ладно, – сказал Эл. – Дай мне знать, если что.

Старик кивнул.

Из кухни донесся отчетливый голос Лидии:

– Мистер Миллер, зайдите сюда на минутку.

Он спустился в прихожую и прошел в кухню.

Лидия, стоя спиной к нему у буфета и готовя кофе, сказала:

– Пожалуйста, теперь, когда вы достаточно долго его видели, покиньте наш дом.

– Послушайте, – сказал Эл, – я проработал с ним немало лет…

Его переполнял гнев, смешанный со всегдашней неприязнью к ней.

– Достаточно долго, – сказала она быстро и четко, командным, едва ли не веселым голосом, отходя, чтобы взять кофейные чашки.

– Что я такое сделал? – спросил он.

Повернувшись к нему, Лидия сказала:

– Несмотря на все, что он говорит, он болен. Он – больной человек.

– Ну да, – сказал Эл.

– Позвольте ему оставаться дома, где ему подобает быть и где он восстанавливает свои силы. Не предъявляйте требований.

– Каких? – спросил он. – Каких требований? Что вы имеете в виду? Чего, по-вашему, я от него добиваюсь, что получаю? Думаете, я всегда прошу его помочь с починкой моих машин? Может, и так.

Он чувствовал и ненависть к ней, и унылость, обычную свою застарелую унылость. Конечно, так оно и было; он действительно использовал старика. И ей он никогда не нравился. Она и сама использовала старика, так что легко могла видеть, что происходит.

– Учтите только, что и я ему помогаю, – сказал он. – Со всякими тяжестями. Вы это учитываете? Лучше бы подумали и об этом.

Она ничего не сказала. Продолжала сновать по кухне, не обращая на него никакого внимания, с застывшей, по обыкновению, улыбкой. Теперь, произнеся слова своей роли, она лишь ждала, чтобы он убрался.

Какое-то время он не двигался с места. Пытался придумать, что еще сказать, но никаких мыслей не появлялось. Ничего не было, кроме переполнявших его чувств. Наконец он повернулся и направился обратно в гостиную. Старик, обнаружил он, опять смотрел телевизор, звук которого оставался приглушенным; старик не отводил глаз от экрана, все его внимание было направлено на водянистые серые очертания.