Семья Рин - стр. 9
Лидия, бывало, стоит у окна пустой классной комнаты, скрестив руки на груди, и высматривает, выехал ли автомобиль Татаровых со двора.
– Ну езжайте же уже, езжайте, – недовольно бормочет она себе поднос, глядя, как дочери Татаровых непринужденно болтают с кем-то из учениц, а неподалеку шофер придерживает для них открытой дверцу автомобиля.
Я подхожу к окну из глубины класса и тоже смотрю вниз, в залитый полуденным солнцем двор.
– Богатые – счастливчики, правда? – беспечно говорю я сестре. – Разве ты не хотела бы тоже приезжать каждый день на автомобиле в школу?
Лидия кривит губы и фыркает.
– Мать велит тебе говорить со мной по-русски – а ты опять мямлишь что-то по-английски, – пеняет она мне, обходя тему татаровского богатства.
Она, как и Анна, завидовала дочерям Татаровых и именно поэтому старалась не упоминать о них. Великолепие жизни, в которой мои сестры не могли участвовать, раздражало их обеих, и они вечно делали вид, что им безразлично.
Но это показное равнодушие не всегда удается скрывать, когда мы приходим в гости к Татаровым.
Привратник открывает витую калитку во двор богатого особняка. Перед нами роскошный дом, окруженный великолепным парком. Такая концентрация богатства напоминает рай на земле, и невозможно ею не восхищаться.
Мы идем по аллее к дому. Я и Лидия дергаем друг друга за рукава, привлекая внимание к тому, что поразило наше воображение: фонтану, беседкам, обвитым розами, павлинам на лужайке. Анна и Александр ведут себя сдержанней, но я чувствую, что и они оглушены размахом и блеском особняка.
Затем нас принимает Мария Федоровна в своей потрясающе шикарной гостиной. Мы, дети, сгруппировались вокруг матери в одном конце зала. В другом конце, словно королева на троне, величественно восседает госпожа Татарова, а по обе руки от нее – ее отпрыски: слева – дочери-подростки Мэри и Софья, справа – Николя, двадцатилетний красавец, мечта всех русских невест Шанхая.
Мать, бедняжка, очень старается «поддерживать тон»: поддакивает каждому слову Татаровой, хлопочет лицом. Мария
Федоровна ведет себя, как снисходительный манерный истукан. Дети благовоспитанно слушают разговор старших – с разной степенью скуки и безучастности на лицах. Только нашу Анну нельзя назвать безучастной, хотя она и делает изо всех сил вид, что ей скучно, – ведь каждая встреча с Николя воспринимается ею как еще один шаг к счастливому замужеству. Не знаю, что думал на этот счет Николя, но с Анной он всегда держался очень мило, и они действительно были друзьями детства.
– Макс прислал письмо из Лондона… Удивительные вещи пишет… – растягивая слова, словно бы пытаясь специально показать, как ей, в сущности, безразличен наш приход, говорит госпожа Татарова. Затем, обращаясь к сыну, просит: – Николя, будь добр, передай письмо со стола.