Рыжий, или Лешке бролес. Лесные братья Прибалтики - стр. 18

Владис Карбонис – председатель колхоза «Новая Литва» на отрез отказался отдавать Януке его инвентарь. Трактор, косилка с молотилкой оставались в собственности у бывшего эксплуатируемого крестьянства, то есть у членов нового образования – колхоза. Подошедший участковый только развёл руками перед Януке: «Прости, но разговор был только за животных и птицу. Так что забирай пока отдают и уходи, чтобы не видели тебя остальные.» Свою пролётку и телегу всё же Януке забрал. Погрузив птицу в мешки и на телегу, свиней и ягнят в пролётку, связав всё стадо верёвками и привязав конец её к телеге вся процессия медленно пошла в направлении хутора. Встречные прохожие снимали перед колонной шапки и долго смотрели потом в след.

Приведя всё хозяйство домой, Герда поняла, что ещё одна корова пойдет под нож по той же причине. Увели быка производителя. Не хватало пары свиней и несколько ягнят. Гусей и курей уже не стали и проверять. Родичи приступили к чистке всей живности от колхозной грязи. Мыли не жалея воды, драли щётками и мочалками. Герда долго пыталась реанимировать вымя своей любимицы, но было тщетно, молока больше не было. В большом сердце Януке кипела слепая злоба на тех, кто всю свою жизнь ничего путного не сделал, лишь пил и завидовал людям, умеющим всё, а потом от своей жадности и не умения, получив власть в такие руки, гробили всё нажитое не посильным крестьянским трудом. Председатель нового образования, пришлый человек, не смыслящий ничего в сельском хозяйстве, ходил рыбаком в не большой рыбацкой артели. С приходом Советской власти оказался в нужное время в нужном месте, его и назначили председателем, а он не отказался, пошёл руководить. Вот и на руководил. Януке уже вынес свой приговор. Он уже твёрдо знал, кто будет следующим в его списке.

Рано утром Януке, взяв с собой свежевыпеченного женой чёрного хлеба, отправился на болота, прихватив с собой весь необходимый инструмент для окончания строительства схрона. Надо было выдолбить деревянную трубу из целого дерева, чтобы сделать вытяжку с печи, без которой существование схрона не имеет смысла. Он шёл и размышлял о вчерашнем дне, о том, какую кару придумать для ненавистных коммунистов и активистов, приведших его и так не очень богатую страну к полному хаосу. Он не разбирался в большой политике, но по отношению этих людей к таким хозяевам, как он сам, понимал, что что—то здесь не так, не любили они людей, умеющих самостоятельно вести хозяйство, не нужно это было им. Он шёл по осеннему лесу. Последнее тепло радовало. Уже очень скоро начнутся проливные дожди, а надо бы еще подкосить свежей травы своим питомцам, теперь это всё придётся делать вручную, ибо тракторец, с таким трудом приобретённый с продажи мёда, забрал колхоз вместе с косилкой. Но работы он не боялся. Знал, что, забив двух коров сможет рассчитаться с батраками за покос травы на зиму. Так не заметно он подошёл к болоту. Януке решил зайти к Юрису и зять с собой мёда к вечернему чаепитию с сыновьями. Найдя, оставленный раньше шест, он осторожно тронулся по только ему знакомой тропе в гати. С лева и права топь. Как-то еще молодым он со своим отцом пробовали узнать глубину топи. Привязав к длинной верёвке чугунный брусок бросили его в топь. 30ти метровой верёвки не хватило, и вытащить назад её уже не смогли. Болото жило своей болотной жизнью. Дышало и с силой отрыгивало метаном. Запах протухшего яйца стоял устойчиво и даже дыша через мокрую тряпицу всё равно угадывался. То тут, то там выходили пузыри, поднимая со дна жёлто—коричневую грязь. Тропа была узкая, но нога становилась в неё полностью, твёрдо и не сильно скользила. Если не спешить, то можно было пройти без труда. Януке давно научил этому проходу своих сыновей и батрака Юриса, которому доверял. Ни одна из его женщин этого пути не знали и никогда не были на большой поляне по ту сторону от гати. Он вышел с болота и не спеша, отмыв сапоги от болотной грязи, пошёл к охотничьему домику. Юрис косил траву у самого болота. Трава была высокая и сочная. Завидев хозяина пасеки, парень бросил косу и быстрым шагом пошёл на встречу, смешно размахивая своими сильными руками и что-то бормоча. «Здорово, Юрис! Как дела? Что наша пасека? Не заскучал ещё здесь один? Может женить тебя?» улыбаясь спрашивал у немого Янука. Юрис, как котёнок тёрся возле хозяина, что—то показывая и сильно мыча. «Ладно, ладно, вижу, что ты работаешь очень хорошо. Молодец. Сейчас возьми ведро и наложи в него сот я возьму с собой. А ты можешь вечером наложить в два ведра сот и отнесёшь одно ведро к нам на хутор отдашь Герде, а второе себе домой на гостинец и можешь переночевать дома у мамки. Завтра утром чтобы был здесь. Понял?» Немой утвердительно закачал своей не стриженной       головой. Глаза его при одном упоминании матери, радостно блестели. Он побежал выполнять указание хозяина. Через час Януке с полным ведёрком сот уже шёл по болоту назад на поляну у заброшенного лесоповала, где его ждали сыновья.